Я ухмыльнулась.

– Как такое забыть?

Он провел губами по моей ключице.

– Ты была прекрасна, конечно. Я знал, что этого следует ожидать, когда приехал в Варинию.

– Я была насквозь мокрой, и с меня капала вода, которая потом растеклась по всему полу в доме губернатора, – напомнила я ему.

Он улыбнулся.

– Это только добавило тебе очарования. Но у меня перехватило дыхание не от твоей красоты.

– Нет? – спросила я, чувствуя, что у меня самой немного перехватывает дыхание.

Он оторвался от моих губ, чтобы посмотреть на меня.

– А от того, как ты разговаривала с Сэми.

Я рассмеялась.

– Так ты все это слышал, не так ли?

– Да, я все это слышал.

– Ты, должно быть, считал меня самой грубой, самой неприличной девушкой в мире.

– Грубой, неприличной и храброй, – сказал он. – В твоих словах было так много уверенности. Я не знал, о чем вы говорили, но я мог поклясться, что бы это ни было, вы хотели противостоять из-за этого губернатору.

Я покачала головой.

– Моя мать убила бы меня, если бы увидела.

– Твоя мать оценивала тебя по совершенно неправильным критериям.

Я покраснела, благодарная за его слова, но мне было трудно в них поверить.

Талин продолжил, взяв меня за руки.

– А потом во время трапезы, когда все стало для меня на свои места, я увидел, как сильно ты хотела защитить Зейди.

– Конечно. Она моя сестра.

Он еще немного откинулся назад.

– А Сирен – мой брат. И я хотел бы иметь хотя бы половину такой уверенности в том, что делать дальше, как у вас. Ты всегда знаешь, что правильно.

– Но больше это не так, – сказала я. – Больше нет. Я так же не уверена, как и ты. Но если ты думаешь, что твоя мать неправа…

– Нет, – сказал он, прерывая меня. – Сирен не может быть королем, Нора. Он слишком опасен. Я просто…

Талин любил своего брата, и он ненавидел его. Он чувствовал себя виноватым за то, что не был добрее и не остановил Сирена, когда тот стал слишком жестоким. И Талин не мог победить при таком раскладе. Но ему не нужно было, чтобы я это говорила. Он уже знал это.

– Отдыхай, – сказала я вместо этого, помогая ему снять тунику. – Утро вечера мудренее.

Он вздохнул и откинулся на подушки. Я уютно устроилась рядом с ним, впитывая тепло его тела.

– Это то, что я говорю себе каждую ночь. И каждое утро я просыпаюсь в таком же замешательстве, как и накануне вечером.

– Должно быть что-то, в чем ты уверен, – сказала я, убирая его волосы с висков. В свете свечей его кожа светилась, моя бронзовая скульптура ожила.

Он посмотрел на меня, нахмурив брови.

– Я хочу, чтобы так и было, – прошептал он.

Талин собирался поступить так, как считала лучшим его мать, и Зейди была права: я не могла ожидать, что он выберет между нами. Но это не означало, что я не могла сделать свой собственный выбор. Я наклонилась над ним, мои волосы образовали занавес вокруг нас, и нежно поцеловала его.

– Я люблю тебя, – сказала я. – Что бы ни случилось в ближайшие дни, никогда не сомневайся в этом.

Зои приехала на следующий день. Она прибыла с остальными двумя тысячами солдат, обещанными Талином, верхом на белом пони, который выглядел как миниатюрная копия лошади ее матери.

Зои тоже была похожа на свою мать. Она была маленькой для своего возраста, с оливковой кожей, как у матери, и светлыми волосами, как у отца. Ее лицо просияло, когда она увидела Талина, который поднял ее и покружил в воздухе, как только она спешилась. Это был такой искренне счастливый момент, что я почувствовала, как мое сердце наполнилось радостью при виде этого зрелища.

– Как будто они никогда не расставались, не так ли? – Талия стояла рядом со мной, наблюдая за воссоединением брата и сестры. – Последние четыре года я мечтала об этом.

– Я очень рада за вас. За Талина и Зои тоже.

Она кивнула.

– Спасибо тебе. Мой сын вырос в прекрасного молодого человека, в то время как мой пасынок оставил меня умирать. Я не знаю, смогла бы я сделать его лучше, если бы все еще была там.

– Вам стоит гордиться, – сказала я, взглянув на нее краем глаза. – Без прочного фундамента дом недостаточно прочен, чтобы выдержать шторм.

Мгновение она молчала, наблюдая, как Талин поднимает Зои на спину Ксандера, а затем садится позади нее. Ребенок, похоже, совсем не боялся массивного жеребца. Или, возможно, дело было просто в том, что она доверяла своему брату.

– Ты не похожа на варинийских девочек, с которыми выросла я, – сказала она наконец.

– Я также не похожа и на девочек, с которыми выросла я.

Она громко рассмеялась.

– Да, полагаю, что так и есть. Я понимаю, почему ты нравишься моему сыну. Он никогда не интересовался юными придворными дамами, хотя они пытались привлечь его внимание с тех пор, как ему исполнилось двенадцать. Он знал, что никогда не сможет доверять их мотивам. Но ты была помолвлена с его братом и все равно рисковала всем, чтобы быть с ним.

– Талин был одним из немногих людей, которым я могла доверять в Новом Замке.

Она повернулась ко мне.

– Но ты не знала этого, когда впервые попала туда. И что-то мне подсказывает, что он тебе нравится не только из-за своего красивого лица.

– Может быть, я хорошо разбираюсь в людях, – сказала я. – Или, может быть, после того, как я заработала шрам, люди вокруг меня перестали притворяться, что они лучше, чем они есть на самом деле. В Варинии я больше не была человеком, достойным производить впечатление.

Талия потянулась к моему лицу, и я отпрянула назад. Она все равно провела пальцами по моему шраму.

– Талин сказал мне, что это случилось из-за кровавого коралла. Что ты можешь исцелиться от любой раны.

На мгновение я разозлилась из-за того, что Талин рассказал ей мой самый сокровенный секрет, но я напомнила себе, что Сирен не был бы тем, кем он был, если бы не моя кровь. Я кивнула.

– Да. Как и Сирен.

– Есть ли какой-нибудь способ отменить магию? – спросила она.

– Нет, насколько я сейчас осведомлена. Но Адриэль, женщина, которая приехала с нами из Галета, пытается помочь мне найти способ.

Она приподняла бровь.

– Она ведьма?

– Целительница.

Зои бежала к матери, и Талия наклонилась, чтобы без колебаний подхватить ее на руки. Она крепко прижала девочку к груди, поцеловала в макушку и осторожно поставила на ноги.