В его мыслях царил настоящий хаос.

Вокруг в живописном недоумении стояли, сидели или просто бесцельно расхаживали с полсотни человек.

Никто не разговаривал друг с другом, каждый казалось сам по себе, - горстка людей в окружении державшихся на безопасном (с их точки зрения) расстоянии инсектов.

Даже Лагутин не подошел к нему, чтобы высказать мнение, или хотя бы по-человечески выругаться от безысходности. Возможно, здесь имели место неизвестные постэффекты - на разум людей, равно как и на их тела воздействовали уникальные в своем роде системы не поддержания, но сохранения жизни, а постоянный мнемонический прессинг вполне естественно накладывал отпечаток на рассудок всех, побывавших в плену у насекомых.

Дорохова «разбудили» раньше чем других, и на данный момент он был единственным с кем разговаривал Глава Семьи инсектов, но Иван мог поклясться чем угодно: он не понимал, почему выбор пал именно на него? Кто он такой? Лейтенант ВКС? Ну и что? Почему эти люди, принадлежащие разным эпохам, планетам, культурам, должны вдруг послушать его и пойти на откровенное самоубийство?

Да и что он им скажет?

Бред. Иван прекрасно понимал, что положение безвыходно, но как, во имя света Элио, он мог его исправить? Ни один компьютерный техник, будь он хоть трижды гениален, не остановит созданные для войны машины. Они получили цель и теперь, стряхнув забвение, сотрут в кровавую кашу все, что попытается встать на их пути к бессмысленной, никому не нужной победе.

Хоть бы один реальный проблеск надежды.

Нет его, сколько не морщи лоб, не терзай себя…

- Ну и долго мы будем тут слоняться? - Внезапно раздался неподалеку хриплый голос.

Иван обернулся.

Мускулистый незнакомец двух метров роста, с темным, почти что черным цветом кожи, давно привлек его внимание своей необычной внешностью и атлетическим телосложением.

- Я спрашиваю, мать вашу, какого фрайга мы тут столпились как бараны, приведенные на убой? Я не хрена не понимаю!.. Кто в состоянии внятно объяснить: где мой взвод?!..

Иван хотел отвернуться, не видя смысла что-то предпринимать. Слова инсекта, казались ему ложью, частью задуманной насекомыми фальсификации. Логика этих существ не укладывалась в рассудке. Веками собирать технику, терпеливо подбирать к ней «ключи», и вдруг совершить такую явную глупость, пойти на риск, ради чего? Хотя они, вероятно, до сих пор так и не поняли, что подчинить себе боевые машины невозможно , - ни один из модулей «Одиночка» не допустил бы в рубку ксеноморфа, не воспринял бы разумное насекомое иначе как врага , пытающегося взломать кибернетическую систему.

Может быть это хитрость, часть их плана проникновения на базу ВКС? Разбудить машины, освободить своих пленников, жизни которых они поддерживали столетиями , порционно скармливая в лаборатории, выжигая разумы людей в попытках добыть крохи бесполезных для них знаний, и теперь убедившись, что все это - тщета, решили взять форпост хитростью? Пожертвовать сотнями, тысячами жизней, чтобы группы подготовленных бойцов попали на космическую станцию в качестве беженцев?

Фрайг разберет их логику… Что им потеря части муравейника? Что им наши жизни, когда неудачный опыт обесценил пленников?

Нет, Иван нисколько не сомневался в факте реактивации боевых киберсистем, но совершенно не был уверен, что горстка людей может что-то изменить в сложившейся ситуации, более того - он не видел смысла организовывать противодействие.

Замкнутый круг.

В душе лишь черная тоска.

Безвыходность. Если уж бывают в жизни тупиковые ситуации, то вот одна из них, сомневаться не приходилось.

Он поднял голову, посмотрел на окружающих.

Половина людей еще явно не пришла в себя после долгого пребывания под опекой нечеловеческих систем поддержания жизни. Рядом с ним по-прежнему бушевал чернокожий гигант, у стены, сутулясь, стояла необычайно исхудавшая девушка. Ее лицо выглядело бледно-серым, словно оберточная бумага в скверном магазине.

Похоже, только у нее из всех собравшихся была нормальная, не истрепанная форма со знаками различия лейтенанта ВКС Земного Альянса.

Иван понял, что она, не отрываясь, смотрит на него.

Он на мгновенье поймал ее взгляд, словно провалился в бездонный омут расширенных от злоупотребления стимуляторами зрачков, в которых таился непонятный ему лихорадочный блеск.

На миг она показалась ему неуловимо-знакомой. Но нет, Дорохов отогнал эту дурацкую мысль, - откуда он мог знать человека, родившегося за добрую тысячу лет до него?

Парадокс.

Здесь на обширной террасе чуждого города собрались не просто представители разных поколений человечества, казалось, что тут присутствует сама история.

- Почему ты так смотришь на меня, лейтенант? - Обратился он к девушке.

Собственное молчание стало для Ивана невыносимым. Уходили драгоценные минуты, а он так и не пришел к однозначному решению, не смог понять смысла происходящего, и от этого на душе становилось пусто, словно все чем дорожил, сломалось, рассыпалось в прах.

- Ты молчишь. - Негромко ответила она на заданный вопрос.

- А почему я должен тут ораторствовать?! - С неожиданной злостью в голосе осведомился Дорохов.

- Ты разговаривал с Главой Семьи. - Негромко констатировала она.

- Откуда ты знаешь?

- Слышала. - Она коснулась тонкими бледными пальцами заглушки импланта.

Иван не стал спрашивать, при помощи какого устройства ей удалось перехватить и прослушать мысленный диалог между ним и Главой Семьи инсектов. Не важно. Мало ли приборов было изобретено за десятилетия той страшной войны.

- Ты считаешь, он не лгал?

- А ты посмотри на горизонт. Разве не видишь?

Да в наступающих сумерках над базой РТВ все явственней разгоралось бледное сияние защитного поля. Это могло означать лишь одно: реакторы выведены на полную мощность, и сейчас под куполом электромагнитной защиты идет зарядка накопителей боевых машин, оживают еще сотни автономных реакторов, грузятся боекомплекты, тестируется аппаратура.

Ивану вдруг стало тоскливо и неловко смотреть в глаза этой хрупкой девушки.

Он никогда не считал себя трусом, однако в данный момент здравый смысл подсказывал: требования инсектов попросту абсурдны. Будь у Ивана реальный способ остановить атаку машин, он бы воспользовался им, а лезть под ступоходы, вооружившись древней штурмовой винтовкой, он считал не более чем способом самоубийства.

Было во взгляде незнакомой девушки что-то особенное. Иван вдруг подумал: в нем тонут и инстинкты, и здравый смысл. В расширенных зрачках читалась непонятная, лихорадочная решимость, непомерная усталость и какая-то неподвластная пониманию надежда.