В жизни Лили и без того слишком много невероятных, необъяснимых вещей. И она не хотела прибавлять к ним еще и первую влюбленность. Но получалось именно так.

На следующий день она проснулась с надеждой, что сегодня все изменится. Но Натан не пришел. Никто не караулил возле ее дома, и, сколько бы Лили ни вглядывалась, она нигде не видела старую уродливую машину, при виде которой сладко замирало сердце. Натан не приходил. Она не нужна ему.

– Лили, милая, ты ничего не ешь?

Марина Андреевна обеспокоенно дотронулась до ее плеча. Прохладное прикосновение разбудило Лилию от тяжелых мыслей, и она сдержанно улыбнулась.

– Мадам Ровийяр бушует перед праздником и заставляет нас с Вероникой репетировать в два раза больше. Не остается сил на еду, – отшутилась Лили.

На самом деле она сказала правду, но тренировки, наоборот, позволяли ей пережить очередной день. Теперь Лилия не витала в облаках, а занималась со всей яростью, на которую только способна.

– Думаю, она перегибает палку. – Александр Николаевич кинул в рот черную оливку. – Уверен, ты и с меньшей нагрузкой выступишь на отлично, – гордо заявил он.

Отец сегодня лучился от удовольствия. Еще бы. Завтра День города, праздник, на котором присутствует сам король Русамии. А его дочь будет выступать. Любая почесть для Александра Николаевича как для кота валерьянка.

– Спасибо, отец, – с улыбкой поблагодарила Лили.

– После концерта я украду Лилию на прогулку? – неожиданно спросил Эдуард.

Лили замерла. Она различила в словах брата скрытый подтекст: «Мы будем не одни».

– Конечно, – добродушно заявил Александр Николаевич, – только избегайте репортеров. Не хочу, чтобы День города всем запомнился очередной статьей про Тигровых.

– Меньше думай об этом, – мягко пожурила его Марина Андреевна. – Нельзя же из-за одной ошибки терять доверие к детям.

– Нельзя, – согласился мужчина. – Но и распускать тоже. Мне еще Лилии мужа искать. Не хочу, чтобы потом тыкали в лицо газетами.

Еда застряла в горле Лили, и она закашлялась. Брат похлопал ее по спине.

– Мужа? – недоверчиво переспросила она.

– Ну, не сейчас. Ты еще слишком молода. Но через пару лет, думаю, в самый раз. Не бойся, дорогая. Я выберу для тебя достойного мужчину, с которым ты будешь счастлива, как мы с твоей мамой. – Александр Николаевич ласково сжал руку жены.

– Но ты женился на матери по любви, а не по расчету! – возмутилась Лили и притихла.

Она и сама не ожидала от себя подобной прыти. Но при мысли, что ее лишат возможности самой решать, за кого выйти замуж, в глазах начинали плясать кровавые точки.

– Не говори глупости. Браки так или иначе основаны на расчете. Но в тех браках, где изначально правит любовь, нет счастья. Они развалятся, рано или поздно. Историей доказано. – Мужчина возвел палец вверх.

Лили молча насупилась. Но слова отца звенели в ушах, даже когда она ложилась спать.

«Я выберу для тебя достойного мужчину».

С другой стороны, какая ей разница, если единственный человек, которого она хотела бы видеть своим мужем, прогнал ее? Возможно, отец прав, и Лили совершенно не разбирается в людях. Ведь она не знает Натана. Абсолютно. Но не может не любить.

Лилия забралась в постель и спряталась под одеялом. Она молила Бога о ночи без снов, но ей вновь приснился Натан. Он шел по пляжу с девушкой. Они смеялись. Солнце переливалось на золотистых локонах незнакомки. Ее глаза лучисто сияли. И Лили снова услышала голос, но на этот раз он не кричал с отчаянной злобой. А, наоборот, звучал умиротворенно и тихо:

– Он – мой.

Русамия. Велидар. 2016 год

Галлюцинации отступили.

Руслана размеренно дышала, но не решалась подобрать разбросанные листы. Подсознательно она догадывалась, что чем больше узнает о жизни Лиззи, тем меньше шансов стать прежней. Хотя Лана начинала сомневаться, что хочет жить как раньше. В тайнах, которые ее окружали, присутствовала некая пикантность. И подобной остроты ощущений Руслане как раз не хватало.

Я захлебывалась кровью. Руки, ноги отказывались слушаться. Они налились невыносимой тяжестью и болью. Все, что оставалось, – это беззвучно молить о помощи.

Глаза были закрыты. Но я знала, скоро придется их открыть. И увидеть мертвое лицо мамы, неподвижное тело отца Натана и пробитую штырем голову его матери.

Каждую ночь, когда я ложилась спать, эта картина всплывала перед глазами. А утром, просыпаясь от лихорадочного сна, я кричала в объятиях Натана, отчаянно пытаясь избавиться от губительной боли.

Долгие дни и ночи текли словно во сне. В той аварии я выжила не просто так и теперь жила за четверых. Видимо, для меня не осталось места в собственной судьбе.

Натан всегда был рядом. Его участие, добрая улыбка. За этим крылась тяжелая ноша, ведь они с Кристиной страдали сильнее меня. Потому что мое спасение было в забвении.

Но песочные часы неумолимо мерили время, и вскоре я научилась притворяться живой. Находить мелочи в пустяках. Смеяться над глупыми шутками. Любить. Неистово, страстно, словно наспех. Ведь страх, что за углом притаилась Смерть, от которой удалось сбежать, не отпускал.

– Ты думаешь только о себе!

Я вцепилась в лестницу, отказываясь спускаться. Натан стоял внизу, его усталый взгляд совершенно меня не трогал. Знала одно – он должен пойти со мной.

– Лиззи, вчера я вышел на работу вместо Егора. А завтра уже моя смена. У меня физически нет сил идти на День города.

Натан говорил очевидные вещи, словно я – маленький ребенок. И это раздражало.

– То есть я ничего не значу для тебя? – голос дрожал.

Эмоции бурлили внутри и готовились прорваться наружу, словно лава из ожившего вулкана. Через силу сделала шаг, затем еще один и медленно спустилась вниз. Неожиданно захотелось плакать, но уже через секунду я истерически засмеялась.

– Кристину не отпустили из пансиона. Ты – на работе. А я? Кому-нибудь есть дело до моих чувств?

Натан опустил голову. По воздуху разлилась тихая ярость, которую он старательно подавлял в себе. Нервно облизала губы. Это дико возбуждало. Ходить по краю лезвия, балансировать и каждый раз удерживаться от падения.

– А если я пойду, ты будешь счастлива? – произнес он.

Сердце екнуло. Очередная маленькая победа. На кончике языка остался привкус терпкой сладости, как после вина.

– Да.

– Тогда собирайся. В восемь вечера мне на смену. У нас есть четыре часа.

Я радостно завизжала и бросилась Натану на шею. Горячо расцеловала его и опалила дыханием шею. Внезапная жалость к любимому сбила с толку, ужалила в грудь. Холодные слезы скатились по щекам.