— Он замечательный, — закивала Серафима. —Брякни про наши хитрости и узнаешь всю замечательность. Ох, горе-горькое…Телефон оставил, мать его… и кто ж нам по этому телефону позвонит?

— Ты об Илье думаешь?

— Думаю я, племяшка, о нашей незавидной доле.

За четыре дня Сережа ни разу не приезжал, правда, звонил.Затевать трудный разговор по телефону я не решилась. К своей досаде иСерафиминой радости.

Жизнь текла дачная. Сашка оказался просто золотым парнем.Погода стояла летняя, мы вынесли стол и три стула в сад и здесь под раскидистойяблоней проводили большую часть времени. Болтали, пили чай и слушали, как сгромким стуком падают на землю яблоки.

Я пыталась найти себе оправдания: должна же я была помочьСерафиме. И Сережа хорош: о том, что женат, молчит до сих пор… Не люблю бытьподлой, ох не люблю… В общем, несмотря на солнце и наливные яблочки,чувствовала я себя довольно скверно.

Что в это время происходило в городе, мы не знали. Сашка велисключительно нейтральные разговоры, по ним даже о роде его занятий догадатьсябыло невозможно. Мы пребывали в неизвестности.

На пятый день Сашка вздумал топить баню. Баня стояла вогороде, хлипкое, низкое строение с прокопченным потолком и крохотным окошком.Он отправился в баню первым, а через полтора часа чрезвычайно довольный сиделпод яблоней и попивал пиво. Нам стало завидно, и мы с Серафимой пошли париться.Правда, долго не выдержали. Минут через двадцать совали головы в ведра схолодной водой, а еще через десять позорно бежали. Мы одевались в предбаннике,когда я услышала шаги. Крикнула громко:

— Саша, поставь самовар.

Он не ответил, мы не испугались и вообще значения этому непридали. Вышли, замотав головы полотенцами, и направились между грядок к столу.

На моем стуле, раскачиваясь и поигрывая яблоком, сиделКаток-старший и затейливо нам улыбался. Я остановилась как вкопанная, Серафиманалетела на меня, взглянула и слабо охнула.

— С легким паром, — сказал Юрик. — Хотел квам присоединиться, да опоздал…

— Где Сашка? — спросила я.

— Кто? — поднял он брови.

— Сашка.

— А… ушел куда-нибудь. Эти охранники такой ненадежныйнарод…

— Где он? — хотелось крикнуть, но голос пропал.

— Вот только без истерик, — перестал ухмылятьсяКаток. — И лучше не зли меня, не то следом отправлю.

— Зачем мы тебе? — вздохнула Серафима, садясь настул рядом.

— Твоя сучонка-племянница на меня Циркача натравила. Нестрашно, но хлопотно. Соображаешь? А ведь убивают и за меньшее.

— А то ты раньше с Циркачом дружбу водил, —проворчала Серафима. — Ты нас вправду сейчас убьешь или тебе чего-то надо?

Он засмеялся, потом спросил:

— Циркач когда приедет?

— Не сказал. Был только раз, в первый день, когда мысюда приехали. И как в воду канул. С Сашкой прохлаждались. Но проведать нас,конечно, должен.

— Ага, — кивнул Юрик. — Подождем. Я в этотмомент пыталась вспомнить, где оставила телефон. Если он Юрикиным гориллам наглаза не попался, шанс есть… Тут в саду появились четверо парней. Один, высокийи худой, сказал Катку:

— Нигде никого…

Юрик кивнул. Натурой он был деятельной, долго сидеть и настуле раскачиваться не мог.

— Что ж, если наш Ромео на свидание не спешит, придетсяпоторопить. Слава, принеси телефон из машины. Ведь номер ты знаешь? —повернулся ко мне Каток.

— Звонить не буду.

— Даже забудь об этом. У меня мужики слезами обливались.Так что не создавай хлопот ни мне, ни себе.

— Я не знаю, что ты там себе вообразил, —торопливо начала я, — но Циркачу на меня плевать. Ты бы кинулся со всехног спасать меня от смерти?

— Нет, я вообще не люблю кидаться. А Циркач, он такой,он может.

— У него семья. Я совсем ничего не значу.

— Посмотрим. Только я бы на твоем месте очень уж этомуне радовался. На что вы мне тогда сдались?

— Не слушай его, — хрустнув яблоком, сказалаСерафима. — Он нас в любом случае убьет. Так что не особо старайся.

— Смерть тоже разной бывает, — философски заметилЮрик. — Иногда ждать замучаешься. А потом, убивать я вас не намерен.Недооцениваешь ты меня, Серафима Павловна, а племянница твоя и вовсе дуракомсчитает. А я ведь парень веселый, шутить люблю. Вот и пришла мне в головузабавная мыслишка. Длинный вернулся с телефоном. — Номер? — спросилКаток. Я назвала: мучиться я была не готова. Мы напряженно ждали. Каток былвесел и чрезвычайно в себе уверен. О том, что он затеял, оставалось толькогадать. Через несколько минут стало ясно: особой оригинальности он проявлять несобирался.

— Циркач, — сказал нараспев. — Отгадай,откуда я звоню? — Тут Юрик засмеялся и закивал довольный. — Твоядевка сидит напротив. Жива и здорова. Пока, разумеется. Хочешь, приезжай заней. Нет, значит, я пришлю ее тебе завтра. То, что останется. Слушайвнимательно. Я хочу договориться, ты приедешь один. И без фокусов. По всейулице мои ребята. Если засекут кого, я сразу начну развлекаться. Ты все понял?Нет, Циркач, ответь, чтоб я услышал… Хороший мальчик. Сорок минут тебе хватит.Значит, я жду ровно сорок минут. — Каток передал телефон стоящему за егоспиной парню и нам улыбнулся. — Что ж, подождем. — Взглянул на часы,потянулся и добавил:

— Ждать лучше в доме.

В дом вошли втроем: он, я и Серафима. Парни остались в саду.Я попробовала не бояться: Юрик сказал, что убивать нас не собирается. Ужекое-что. Правда, он же хвастался какой-то веселой мыслишкой, надо полагать, мнеона веселой не покажется. В конце концов, с Циркачом он хочет договориться. Незнаю, о чем, но для меня лучше, если Сережа со и всем согласится. Поглощеннаясвоими мыслями, я замешкалась на пороге. Юрик толкнул меня в спину, что былосовершенно не обязательно: я пребывала в том состоянии, когда и полунамекадостаточно. Но он толкнул так, что я не удержалась на ногах, растянулась наполу в полный рост. В другое время я отреагировала бы мгновенно и громко, но несейчас. Потому что увидела телефон. Он лежал на полу возле кресла, рядом срасшитой подушкой. Впервые в жизни я сказала самой себе спасибо забезалаберность. Вредная привычка на этот раз оказалась полезной.