И вот кругом весеннее солнце и пролетарскийвеселый праздник, а знамени нет. Законы чести рекомендуют выход единственный —застрелиться. Потому что второй выход, по законам чести, — это сначала с тебяперед строем сорвут погоны, а уже после этого ты можешь, опять же,застрелиться.

Но старшина — все-таки не офицер, и вообще ончудом уцелел, пройдя насквозь такую войну, и стреляться он не хочет. Тем болеечто у него семья и дети. И вообще знамя еще не пропало, оно явно ведь где-тоздесь есть, должно найтись.

Лейтенанты-ассистенты, которые по статутуцеремонии призваны охранять со своими шашками вышеуказанное знамя, стрелятьсятакже не хотят. Они его в руках не держали, у них его не отбирали, чего ж имстреляться. Им еще жить да жить…

Они втроем еще раз и еще перерывают полк совсем его хозяйством вдоль и поперек — и нигде знамени нет. Его нет в Ленинскойкомнате, нет у полкового художника, нет в оркестре среди их тромбонов игеликонов, и нет даже на свинарнике в подсобном хозяйстве. На кухне нет, настрельбище нет, и в санчасти тоже его нет.

А все уже обращают внимание, что они рыщут гдени попадя троицей, и вид у них прибабахнутый. И на вопросы они не отвечают. Ачто тут ответишь? Что святыня части как-то ненароком потерялась?

Вечером один лейтенант говорит:

— Ну что… Надо докладывать.

Старшина — с мертвой безжизненностью:

— Кому?..

— Кому… По команде… дежурному по полку.

Старшина садится на завалинку, закрывает глазаи говорит:

— Докладывать будет старший по званию.

Лейтенанты хором говорят:

— Вот уж хрен тебе. Я дежурному докладывать небуду. Знамя поручено знаменосцу, вот ты и докладывай.

Старшина говорит:

— Я дежурному докладывать не буду. По уставудокладывает старший.

— По уставу тебя расстрелять перед строем заутерю знамени!

— Верно, — соглашается старшина. — Я будустоять перед тем строем посередине, а вы по бокам.

В конце концов они втроем идут в дежурку, итам лейтенанты все-таки выпихивают старшину вперед:

— Ты фронтовик, кавалер Славы, не офицер, тебепростят… а нам — все: конец, суд офицерской чести — и в любом случае пинка подзад из армии, даже если оно найдется.

И старшина докладывает:

— Товарищ гвардии капитан… так и так… в общем…плохо все…

— Что такое? — весело спрашивает усатыйгвардии капитан, принявший стакан по случаю праздника. — А по-моему — неплохо!

— ЧП…

— Ну, какое еще такое ЧП? Чего это у тебя,старшина, рожа такая невеселая, будто ты Знамя полка потерял?

Старшина белеет от такой проницательности, ибормочет через силу:

— Так точно…

— Что — так точно?

— Ну… что вы сказали…

— Что я сказал? — удивляется капитан.

— Это… нету…

— Чего нету-то?

— Исчезло…

— Что исчезло?! Да доложи толком!

— Знамя…

— Какое знамя? — глупо переспрашиваетдежурный.

— Какое у нас… полка.

— Чего-о?!

У капитана усы дыбом, глаза квадратные,фуражка на затылок скачет.

— Тьфу! — говорит. — Вы сколько выпили, чтобытак шутить? Ну — они-то молодые, но ты — фронтовик, служака: разве этим шутят?

— Да я, — говорит старшина, — понимаю. Я нешучу.

— Что значит?!

Дежурному делается худо, и он отказываетсяосознавать происшедшее. Он долго и мучительно привыкает, что это и вправдупроизошло, потому что этого не может быть, потому что этого не может бытьникогда. И вот ему — как? за что? средь бела дня! — на его дежурстве!! такоеЧП. Это просто наихудшее, что вообще может быть. А с кого первая башка долой —с дежурного. Он отвечает за порядок в полку. О Господи!

Чего делать-то? А чего делать… надодокладывать командиру полка. Вот радость ему на праздничек. Кондратий бы нехватил.

Дежурный принимает решение: объявляет.

— В общем так. Я докладывать командиру небуду. Не могу я такое докладывать! Сейчас семнадцать сорок. Смена дежурства вдвадцать ноль-ноль. Чтобы до этого времени знамя нашли. Бери всех свободных от караула— и ищите где хотите! суки!!! гады!!!!

Срочно создается поисковая комиссия во главе спомдежем-старлеем и лихорадочно переворачивает полк. Ищут суки-гады — никакогорезультата.

В двадцать ноль-ноль капитан сдает дежурстводругому комроты и докладывает — рубит голосом самоубийцы:

— За время моего дежурства в полку случилосьчрезвычайное происшествие… исчезло Знамя части. Дежурство сдал!

— Дежурство принял! — отвечает новый дежурный.— Ха-ха-ха! И давно исчезло-то? Что, в деревню за самогоном пошло?

На лице прежнего дежурного вспыхиваетнеизъяснимое злорадство: принял! принял дежурство! не может он принятьдежурство, если Знамя пропало! не должен! он тревогу трубить должен, подниматьвсех! А он принял! это — полгоры с плеч свалилось!..

Он снимает с рукава повязку, передает еезаступившему дежурному; тот садится на его стул за стол в дежурке, и бывшийдежурный говорит:

— Да вот эти… фашисты!.. потеряли Знамя послепарада.

А новый дежурный, тепленький послепраздничного обеда с водочкой, благодушно откликается:

— Ха-ха-ха!

— Докладывай! — приказывает бывший дежурныйстаршине. И тот повторяет свой душераздирающий доклад.

Новый дежурный синеет, трезвеет, хренеет:

— В-в-вы чо… охренели?.. славяне!.. братцы…товарищи офицеры! Я, — говорит, — дежурство не принимаю!

— Ты его уже принял. Так что давай — действуй.ЧП у тебя!

— У меня ЧП?! У тебя ЧП!!!

Короче: я, говорит, командиру докладывать небуду. Искать!!! Всем!!! Везде!!! В восемь утра построение — вот вам время довосьми.