— Я разбираюсь, — ответил незнакомец с прежнимлаконизмом.

Он забегал пальцами по клавиатуре, и очень скоро Успенскийпонял, что его незваный гость открывает доступ к счетам тайного фонда, насредства которого Успенский финансировал националистические группировки и ихбоевые организации.

— Вам это не сойдет с рук! — прошипел он вбессильной злобе.

— Хорошо, хорошо, — отмахнулся незнакомец, —а теперь наберите ваш личный код доступа. И смотрите, не ошибитесь, а то я могурассердиться.

Он подкрепил свои слова легким, но очень болезненным ударомпо ключице. Успенский понял всю бессмысленность сопротивления и набрал личныйпароль. После этого он безнадежно наблюдал, как огромные деньги с тайных счетовутекают, как песок между пальцев.

Больше всего его разозлило то, куда его ночной гость перевелденьги: на счета трех детских больниц и двух детских домов…

— Ну, сволочь, ты еще и издеваешься! — бормоталУспенский. — Ничего. Я тебя достану, из-под земли достану…

Мужчина в темных очках закончил перевод денег и повернулся кбанкиру.

— Я так понимаю, — начал он, — что вы сейчасобдумываете планы страшной мести. Ну так вот: ничего этого не будет. Вы ужезнаете, что все ваши сторонники, как в Москве, так и здесь, в Петербурге,погибли. Вас пощадили из-за больших денег. Но теперь состояние ваше сильнопошатнулось, а стало быть, вы уже меньше нужны той силе, что расправилась снационалами. Обзаводиться новыми связями небезопасно и долго, и имейте в виду:я и те, кто за мной стоят, будут следить за вами и снова успеют вас вовремяостановить. Конечно, проще всего было бы вас ликвидировать, но это не в моихправилах.

С этими словами мужчина привязал Успенского к креслу изаклеил рот пластырем.

Затем он достал из кармана дискету, вставил ее в дисководкомпьютера и улыбнулся:

— А это — маленький прощальный подарок от фирмы!

Успенский с омерзением наблюдал, как выпущенный гостем вируспланомерно уничтожает всю банковскую компьютерную сеть, включая все базы данныхи архивы. Затем, когда черное дело было завершено, на экране появился утенокДональд, который начал кувыркаться и закрашивать экран в разные цвета…

Картинку эту Успенскому пришлось наблюдать до самого утра,когда его наконец освободила пришедшая на работу секретарша.

Майор Барабанов и без того жил в постоянном страхе, а с техпор, как в положенный день он не получил своего привычного туго набитогоденьгами конверта, жизнь его превратилась в сплошной кошмар. Когда деньги непоявились в тайнике, он, понятное дело, позвонил тому человеку — но мобильникбыл отключен. Майор затосковал. Отсутствие денег само по себе ужасно — он ужеуспел привыкнуть к некоторым приятным вещам, завел ряд дорогостоящихпривычек.., и как-то так получалось, что отложить ничего не удавалось, денег итак все время не хватало, а когда ежемесячная порция приятно шуршащих купюр непоявилась, то Барабанов почувствовал ледяное дыхание нищеты. Конечно, другиелюди посчитали бы, что он и так получает неплохие деньги, но эти другиевызывали у него глубокое презрение.

Но отсутствие денег — это одно, а то, что пропал самподатель благ, сам хозяин, — это смертельно испугало майора. Что тамстряслось? Не попался ли хозяин… Кому он попался, в чьи руки — об этом майорбоялся даже думать, но если попался хозяин, то самому майору грозит нечтоужасное…

«А что я делал? — думал Барабанов. — Ну направилдвух-трех призывников в подозрительную часть… Ну, положим, не двух-трех, ичасти этой как будто и не существует, но я-то об этом мог и не знать… Ну,допустим, призывники пропадали из всех архивов, из всех компьютерных файлов —но ведь это такая мелочь… А то, что кто-то из этих призывников и на самом делепропал, исчез, как будто и не было их никогда, так при чем здесь я, скромныйсотрудник горвоенкомата? Я знать не знаю, что там у них творится, в этомлагере…»

Такие мысли посещали майора Барабанова по три раза на дню —а чаще у него в голове мысли и не заводились.

Да черт бы с ними, с мыслями, хуже было то, что стоиломайору заснуть, как появлялась перед ним Мария Кондратьевна Никандрова в бедномсвоем пальтишке, в поношенной кофточке и с сумкой гостинцев в руке… «Где мойЮрочка? — говорила во сне эта Никандрова. — Мне бы только Юрочкуповидать, гостинцев ему передать!»

Майор пытался во сне объяснить этой некультурной женщине,что мертвым гостинцы без надобности, а Мария Кондратьевна все говорила, что всумке у нее гостинцы специально для мертвых, и тянулась сумку свою раскрытуюмайору показать.

«Я-то не мертвый еще! — кричал во сне Барабанов. —Не нужны мне твои гостинцы дурацкие!»

«Мертвый, мертвый!» — эхом отвечала ему Никандрова, и отэтих ее слов майор просыпался в липком поту смертельного страха.

Еще того хуже были звонки. Звонил вдруг телефон на столе умайора, он привычно снимал трубку и по-военному четко отвечал: «Майор Барабановслушает!» А в ответ ему звучала из трубки гулкая зловещая тишина, и так страшнозвучала, будто была эта тишина сырых и одиноких безымянных могил…

Еще иногда случалось с майором, что шел куда-то, допустим, ксвоему дому, перед которым лежал большой унылый пустырь, и слышал за своейспиной чьи-то шаги. Ну и что, мало ли кто мог идти следом за майором по тому жепустырю. Однако если майор боязливо оборачивался на те шаги, то позади никогоне было. Ни души. Ну то есть совершенно никого!

Все это так утомило несчастного майора, что он стал ужеподумывать, а не пойти ли ему в очередной отпуск, не поправить ли ему своездоровье в какой-нибудь подходящей здравнице. Потому что сотруднику военкоматане положено по должности слышать за спиной призрачные шаги и тем более отвечатьна загадочные звонки с того света…

В таком нездоровом и совершенно не соответствующем званиюнастроении майор Барабанов шел как-то со своей службы. Улица была пустынна, имайору стало на редкость неуютно и даже, прямо скажем, страшно. Начали емумерещиться прежние призрачные шаги… Боязливо обернувшись. Барабанов, конечно,никого позади не увидел, зато впереди появилась группа подростков. Причемпоказалось майору, что подростки эти как будто из-под земли вынырнули: толькочто никого не было — и вот они. Конечно, было их появлению вполне житейскоеобъяснение: вышли они, допустим, из подъезда или, может быть, из-под аркиближнего дома, где они разговаривали и негромко перебирали гитарные струны…Однако нервы майора Барабанова настолько были напряжены последними событиями ивсеми призрачными явлениями, что он испугался донельзя и бросился бы бежать,если бы ноги его вдруг не ослабели и не отказались ему повиноваться.

Подростки тем временем поравнялись с майором и попросили унего закурить. Барабанову приходилось слышать, что так обычно начинают злобныеуличные хулиганы свое нападение на одинокого беззащитного человека.