– Мальчишка запустил снежком, – ответил он. – Наверное,внутри был камень.

– Да уж, без камня не обошлось, – сказал механик.

Заменив стекло, он вернулся в прачечную, положил одежду всушилку, поставил регулятор температуры на среднее значение и опустил в прорезьтридцать центов. Потом он присел и подобрал брошенную кем-то газету. Кроменего, в прачечной была только молодая женщина в очках в металлической оправе, сусталостью на лице и светлыми прядями в длинных рыжевато-коричневых волосах иее маленькая дочка. У дочки была истерика.

– Дай мне мою буты-ыыыылку!

– Черт возьми, Рэйчел, успокойся!

– БУТЫ-Ы-ЫЫЫЫЫЛКУ!

– Когда вернемся домой, папа тебя отшлепает, – мрачнопообещала женщина. – И не рассчитывай на сказку перед сном.

– БУТЫ-Ы-Ы-Ы-Ы-Ы-Ы-ЫЫЫЫЫЛКУУУУУУУ-УУУУ!

Интересно, зачем это такой девице понадобились перья вволосах? – подумал он и принялся читать газету. Заголовки гласили:

ВИФЛЕЕМ ОПУСТЕЛ

ПАЛОМНИКИОПАСАЮТСЯ ТЕРРОРА

В подвале первой страницы было помещено небольшое сообщение,привлекшее его внимание, и он прочел его от слова до слова.

УИНТЕРБУРГЕР ЗАЯВЛЯЕТ О ТОМ, ЧТО С АКТАМИ ВАНДАЛИЗМА НЕЛЬЗЯМИРИТЬСЯ

Местные новости

Виктор Уинтербургер, кандидат от демократической партии наместо, освободившееся после смерти Дональда П. Нэиша, погибшего в автомобильнойкатастрофе в конце прошлого месяца, заявил вчера, что «цивилизованноеамериканское общество» не должно мириться с актами вандализма, подобными тому,который имел место в прошлую среду и причинил ущерб на сумму почти в сто тысячдолларов дорожным работам по строительству нового участка 784-й автострады.Уинтербургер высказал свои соображения на обеде Американского Легиона, иучастники обеда встретили его речь продолжительной овацией.

«Мы уже были свидетелями подобных происшествий в другихгородах, – заявил Уинтербургер. – Изуродованные автобусы, разорванные в клочьявагоны метро, разрушенные здания в Нью-Йорке, разбитые окна и испоганенныешколы в Детройте и Сан-Франциско, ущерб, наносимый общественным местам, музеям,картинным галереям. Мы не должны допустить, чтобы величайшая страна миратерпела опустошения от современных гуннов и варваров».

Полиция была вызвана в район улицы Грэнд, где несколькопожаров и взрывов обратили на себя внимание…

(см. cтр. 5 кол. 2)

Он сложил газету и швырнул ее на стопку старых потрепанныхжурналов. Машины работали, издавая глухое, усыпляющее гудение. Гунны. Варвары.Стало быть, они – гунны. Они – потрошители и разрушители, готовые расправитьсяс этим миром, как мальчишка – с муравейником.

Молодая женщина вышла из прачечной, таща за собой девочку,которая продолжала требовать бутылку. Он закрыл глаза и задремал. Черезнесколько минут он проснулся, как ему показалось, от звона пожарного колокола.Но выяснилось, что это был всего лишь Санта-Клаус из Армии Спасения, занявшийсвой пост у входа в прачечную. Выходя оттуда с пакетом чистой одежды, он отдалСанте всю мелочь, которая была у него в кармане.

– Да благословит вас Господь, – сказал Санта.

Телефон разбудил его около десяти часов утра. Он снял трубкуи услышал резкий голос телефонистки:

– Готовы ли вы оплатить междугородный разговор с ОливиейБреннер?

Со сна он ничего не мог понять и пробормотал:

– Что? С кем? Я сплю.

Далекий, знакомый голос произнес:

– Ради Бога, это же я… Он наконец-то понял.

– Да, – ответил он. – Я подтверждаю оплату. Оливия, это ты?

– Соединяю, – сообщила телефонистка.

– Это я. – Голос звучал глухо и едва пробивался сквозьпомехи.

– Я рад, что ты позвонила.

– Я думала, ты не захочешь со мной говорить.

– Я просто только что проснулся. Ты уже добралась доЛас-Вегаса?

– Да.

– Ну и как у тебя идут дела?

Ее вздох был таким горьким, что звучал почти как бесслезноерыдание. – Да не очень.

– Не очень?

– На вторую… Нет, на третью ночь я тут познакомилась с однимпарнем. Пошла с ним на вечеринку и очутилась в такой заднице…

– Наркотики? – спросил он осторожно, помня о том, чторазговор междугородный, и их могут подслушивать.

– Наркотики? – отозвалась она раздраженно. – Ну конечно янажралась. Дрянь была ужасная – грязный декс [16] или что-то в этом роде…Похоже, меня изнасиловали.

Последняя фраза прозвучала так тихо, что ему пришлосьпереспросить:

– Что-что?

– Изнасиловали! – закричала она так громко, что в трубкезагудело. – Знаешь, что такое изнасилование? Это когда какой-нибудь сраныйхиппи пихает в тебя свою колбасу, пока твои мозги стекают по соседней стенке.Понятно?

– Понятно.

– Хрена лысого тебе понятно.

– Тебе нужны деньги?

– Какого дьявола ты меня об этом спрашиваешь? Я же не могутрахнуться с тобой по телефону. Даже отсосать – и то не смогу.

– У меня есть кое-какие деньги, – сказал он. – Я могупослать их тебе. Вот и все. Взамен мне ничего не нужно. – Он старался говоритьспокойным, ровным тоном, и, похоже, это на нее немного подействовало.

– Да-да.

– У тебя есть адрес?

– Главпочтамт, до востребования – вот мой адрес.

– Тебе негде жить?

– Да нет, я сняла тут одну дыру на пару с другой дурочкой,но почтовые ящики все взломаны. Но это неважно. Оставь деньги себе. У меня естьработа. Черт, все равно я скоро завяжу со всем этим и вернусь. Так что воттакие дела, поздравь меня с Рождеством.

– А что у тебя за работа?

– Продаю гамбургеры в закусочной. У них в вестибюле стоятоднорукие бандиты, и люди играют всю ночь напролет, ты можешь себе представить?Моя последняя обязанность: перед тем как уйти, вытереть ручки игровыхавтоматов. Они все запачканы горчицей, майонезом и кетчупом. А ты бы видел этихари. Все жирные, раскормленные. Все загорелые или с обожженной кожей. И еслиони не хотят тебя отыметь, то смотрят на тебя как на часть обстановки. Я ужеполучила предложения от обоих полов. Слава Богу, что в моей соседке по комнатесексуальности столько же, сколько в можжевеловом кусте… Господи, и зачем я всеэто тебе рассказываю? Не знаю даже, какого черта я тебе звоню. Собираюсь уехатьотсюда стоном в конце недели, когда мне заплатят.