– А про главного егеря что вы скажете? – спросилМазур. – Мне с ним сейчас нужно будет побеседовать, хочу знать мнение м ес т н о г о. Догадываюсь, вы и ему по обязанности не доверяете. Ну, а кромеэтого?

– Как вам сказать, сэр... Вообще-то, он уж лет десять как заэто теплое местечко з а ц е п и л с я. Еще до того, как нынешний президент сталпрезидентом. Но это ни о чем еще не говорит. Ничего вам про него не скажу, ниплохого, ни хорошего. Вроде бы ч и с т, всю сознательную жизнь провел вАфрике... хотя родом он не отсюда, из Кении. Родители, насколько я помню издосье, были фермерами, а сынок, стало быть, предпочел бродить по Африке: где-тов армии служил, где-то охотился, где-то занимался туристическим бизнесом. Апотом в Ньянгатале осел. Кто его знает...

– Кирилл!

Раньше, чем Мазур успел повернуть голову, Мбопапредупредительно затормозил. Распахнув невысокую дверцу, Мазур спрыгнул на землю,подошел к Олесе, стоявшей у входа в бунгало. В белоснежных шортах и синеймаечке, с распущенными волосами, смотрелась она весьма и весьма. Кем бы ни былана самом деле. Так что иные распоряжения начальства можно выполнять не простоиз чувства долга, а с превеликим удовольствием...

– Что вы так смотрите?

– Простите за жуткую банальность, но выочаровательны, – сказал Мазур. – Не хватает Кинг-Конга. Он бы вассгреб, а я бы, соответственно, спас со всем усердием...

Она выдержала его взгляд со спокойствием опытной женщины,привыкшей к восторгам, осадам и прочему. Тихо сказала:

– Мне, конечно, чертовски приятно, что на меня, измочаленнуюбизнесом усталую старушку, т а к смотрят супермены, но сначала о деле, уж непосетуйте... Вы, как я понимаю, из Киримайо?

– Ну да, – сказал Мазур.

– Впечатления, мысли по поводу, соображения?

– Все есть, – сказал Мазур. – Всего понемножку.Прямо сейчас устроим военный совет? Мне еще нужно было заскочить к главномуегерю...

– Ну, время терпит. Сразу после него заходите ко мне, безцеремоний и без стука. Я никого не жду, поговорим обстоятельно, а то времяподжимает...

– Есть, – сказал Мазур.

Повернулся, запрыгнул в машину. Мбопа плавно взял с места.«Лендровер» свернул вправо, обогнул президентскую резиденцию, еще немногопопетляв меж домиками, затормозил у стоявшего, можно сказать, на самой околицедеревни, рядом с таким же джипом, только помощнее и поновее. В отличие отостальных бунгало, здесь рядом со входом красовалась начищенная меднаятабличка, на которой старомодным шрифтом было выведено по-английски: «РобертКаллем, главный егерь заповедника Киримайо».

Собственно говоря, к посту, который этот субъект занимал, помнению Мазура, гораздо больше подходило бы прозаическое «Директор», но, какизвестно, у каждой Марфушки свои игрушки. Обстановка романтичного, затерянногов диких просторах охотничьего приюта требует, надо полагать, соответствующейтерминологии. VIP-клиентам, прибывшим отдохнуть от деловой суеты, гораздобольше нравится общаться с главным егерем, нежели с директором илименеджером... Ну, в конце концов, за свои немаленькие деньги имеют право.

– Вас подождать? – спросил Мбопа.

– Да нет, я пешком дойду, – сказал Мазур. –Раскатывать на машине по этой крохотной деревушке – это, по-моему, совершенноизлишняя помпа... Вы, главное, с темнотой не забудьте занять пост в моемскромном жилище.

– Конечно, сэр.

– И если нагрянет кто-то... незваный, – сказалМазур, – то непременно постарайтесь не убивать его, а взять живым. В нашихиграх пленный нужен, как воздух.

– Разумеется, сэр... Всего наилучшего.

Подойдя к двери, Мазур громко постучал – и, услышав изнутриприглашение войти, без церемоний ему последовал.

И оказался в царстве экзотики. Глаза поневоле разбежались.Прямо напротив двери на стене помещалась огромная носорожья башка, взиравшая напришельца свирепо и тупо. По обе ее стороны красовались львиные головы, белыечерепа, судя по отсутствию рогов и негуманным клыкам, принадлежавшие отнюдь нетравоядным, головы антилоп с разнообразнейшими рогами, то длинными и прямыми,то причудливо закрученными. В углу, на лакированной деревянной подставке, стоялкрокодил нешуточных размеров. И еще много было всякого: череп буйвола, стойка сразнообразными ружьями, старыми и вполне современными, африканские мечи и пучкиассегаев на стенах, причудливые, прямо-таки марсианские резные маски из темногодерева. Большие фотографии на стенах, статуэтка слона на высокой подставке...

Хозяин, восседавший аккурат под носорожьей башкой, поднялсянавстречу Мазуру, вышел из-за стола, подошел и крепко пожал руку, жизнерадостновосклицая:

– Обратите внимание: ничего ч у ж о г о! Я имею в виду, вседобыто собственноручно, из этих вот ружей! Вы, значит, и будете этот загадочныйрусский, который станет караулить президента?

– Он самый, – сказал Мазур. – Мазур моя фамилия.

– А имя у вас есть?

– Кирилл.

– Очень приятно, – сказал хозяин экзотическогокабинета. – А меня зовут Роберт, Роберт Каллем. Собственно, майорКаллем... Вы, говорят, тоже военный?

– Точнее, моряк, – сказал Мазур.

– А по званию кто будете?

– Адмирал, – сказал Мазур с некоторым смущением –как-то неловко было титуловаться этим званием перед хозяином, выше майора непрыгнувшим.

– Идите вы! Серьезно?

Выговор у него был самый что ни на есть простонародный –типичнейший кокни, лондонский коренной житель из низов, пробившийся своимгорбом...

Вот именно. Выговор. Мазур, разумеется, сохранил полнейшеехладнокровие, но после первых же фраз хозяина в голове у него, как встарь,заработал нерассуждающий механизм. Тот самый, что на уровне инстинкта подмечалнесообразности и вытекающую отсюда ложь...

– Серьезно, – сказал Мазур. – У нас в России вотуже триста лет как завелись адмиралы...

– Мир переворачивается, – сказал майордобродушно. – Русский адмирал в службе безопасности президента... Вашихтут лет двадцать не бывало, с тех пор, как пристукнули Олонго. Сам я в то времятут еще не обосновался, но наслушался, как же... – Он спохватился: –Садитесь, сэр, что же мы торчим посреди комнаты? Виски?

– Пожалуй, – сказал Мазур, усаживаясь.

Майор распахнул дверцу резного ящика, скрывавшегохолодильник, зазвенел стаканами, кубиками льда. Уселся на свое место и снескрываемым удовольствием сделал добрый глоток. Лет ему было около семидесяти,но человек, сразу видно, м о т о р н ы й – сухой, жилистый, стриженный почтинаголо, с классическими британскими усиками щеточкой, отнюдь не развалина,способный еще наверняка вмазать противнику по зубам как следует.

– Нуте-с?