Громыхнула бесшумная дверь. Чуть порозовев и не глядя наМазура, Олеся пояснила:

– Это наша девочка, из безопасности. Хорошая девочка,тренированная, полезная, да вот беда, бисексуальная. Надо ж было, чтобы она комне воспылала... Отвязаться не могу.

Ну да, подумал Мазур не без злорадства, она ж явно тоже неподозревает о вашей истинной роли, мадам, принимает за мелкую сошку, вот иоборзела...

Олеся продолжала не без смущения:

– Вообще-то я женщина современная, но такие экспериментыотчего-то нисколечко не привлекают.

Она так деланно изображала смущение и непорочность, такиграла глазами, что Мазур, во исполнение инструкций, решил не церемониться,подошел вплотную и бухнул:

– А какие привлекают?

Олеся вскинула на него глаза:

– И ты туда же?

Но прозвучало это довольно беспомощно, особенно в сочетаниис обращением на «ты», впервые за все время их знакомства. А посему, мысленноповторив любимое присловье про наглость, сестру таланта, Мазур обнял еепокрепче, притянул и сообщил на ухо с великолепно сыгранной задушевнойоткровенностью:

– Ну ничего я не могу с собой поделать, на тебя глядя...

Она не вырывалась, и на поцелуй ответила, и маечки лишиласьбез всяких протестов, а там и остального, и на диване обосновалась безвозражений – и во всем дальнейшем принимала самое активное участие очень дажераскованно.

Через часок, когда в комнате уже было темно, – какобычно случается в этих районах Африки, темнота прямо-таки обрушилась, словногде-то повернули выключатель – вспыхнули огоньки сигарет, поплыл дымок, и уютноустроившаяся в объятиях Мазура дама спросила с ленивым интересом:

– Значит, вот так моряки и совращают бедных неопытныхблондинок?

Мазур хмыкнул:

– Ну, вообще-то у меня создалось впечатление, что блондинкане особенно и сопротивлялась...

– Я тоже не железная... Знаешь, смешно, конечно, нам не посемнадцать лет, но все равно, ты мне сразу понравился...

– Еще бы, – сказал Мазур, – я основательный,положительный, а также, признаюсь тебе по секрету, регулярно стираю носки иумею чинить утюги...

Олеся засмеялась, потершись щекой о его плечо. Мамочки мои,подумал Мазур с ноткой растроганности – невеликой, впрочем, – вот иромантика обозначилась. Вот и началось, без сомнения, выстраивание теплыхчеловеческих отношений: обаяшка-пролетарочка на службе у олигархов потянулась кнадежному мужскому плечу положительного матросика. Лаврик, конечно,профессионально циничен до мозга костей, но он эту ситуацию в точностипредсказал... Интересно, зачем я им все-таки нужен? Как ни ломаешь голову, не всилах угадать ситуацию, когда для грязных дел – ну не бывает у нихчистых! – требуется человек, с одной стороны, чуточку вросший в рыночныеотношения, но с другой, обязанный обладать немалым зарядом старомоднойморали... Любопытство пробирает не только профессиональное...

– Ты знаешь, – сказала она доверительно, – иногдамне, без дураков, хочется вот так покорно к мужскому плечу прижаться... Тяжеловсе время быть железной, все эти дела крутить...

Хорошо работает, подумал Мазур. Качественно. Вряд ли ейкто-то сочиняет тексты, сама не промах. Справедливо выразился мудрый Шекспир втом смысле, что женщины есть порожденье крокодилов...

– Вот и давай дружить, – сказал он соответствующимтоном. – Ты не против?

– Да нисколечко...

– Подожди, – сказал Мазур, – ты ж про срочные делаговорила...

Она засмеялась:

– А это я тебя заманивала, если ты не понял. Кто ж знал, чтопервой припрется озабоченная Анечка... Что до дел, то у тебя, я так понимаю,все нормально?

– Можно и так сказать.

– То есть?

– Ну, с Киримайо я еще поработаю, – сказалМазур, – нынче же ночью. Я не зря все эти причиндалы заказывал, которыетебе секретности ради пришлось в своем багаже переть... Тут появилась другаязацепочка, может быть, интересная. Главный егерь.

– А что с ним?

– Может быть, все это ерунда, но интересная, безусловно,ерунда, – сказал Мазур. – Никакой он не британский майор в отставке.Точнее, может быть, и майор, черт его знает, может, и британский... но сам онникакой не англичанин. Он немец.

Олеся приподнялась на локте, ее голос звенел прежней деловойхолодностью:

– Ты серьезно?

– Абсолютно, – сказал Мазур. – Меня в свое время,знаешь ли, крепенько учили определять национальность человека по его выговору.Долгие объяснения тебе ни к чему, этого просто не расскажешь за пару минут. Такчто поверь уж специалисту. Он немец. Хотя и старательно лепит из себя британца.Великобританский английский он, конечно, изучил неплохо, но определенно уже взрелом возрасте...

– Ошибиться ты не мог? – спросила Олеся уже деловито,без тени недавней разнеженности.

– Не сочти за высокие слова, – сказал Мазур, – ноу меня порой жизнь зависела от того, п р о п у щ у я такие вещи или сразуопределю. Он немец. Разумеется, это еще ни о чем не говорит. Мало ли какиезигзаги человеческая судьба выписывает. Можно подыскать кучу убедительныхвариантов, каждый из которых вполне мог произойти в жизни. Но я человекнедоверчивый. И в первую очередь ищу нехороший умысел. Вообще-то... – онподумал: – Вообще-то, если где и имеет смысл выдавать себя за англичанина, тоименно здесь, в Ньянгатале. В бывших британских колониях такой фокус ни за чтоне прошел бы: уж там-то полно н а с т о я щ и х англичан, которые рано илипоздно начнут что-то соображать и задумываться. А Ньянгатала была п о р т у г ал ь с к о й колонией. Англичан тут всегда было мало, да и сейчас не густо, да итеперь по пальцам можно сосчитать. Индийцы не в счет, их-то как раз много, ноони в данном случае не эксперты... Английский здесь начали изучать широко летдвадцать назад, причем а м е р и к а н с к и й английский – сюда полезли впервую очередь янкесы. Так что... Он все правильно рассчитал. З д е с ь, вглуши, в Ньянгатале, можно долгонько лепить из себя британского майора...

– А на самом деле он кто?

Мазур усмехнулся:

– Милая, ну я ж не волшебник... Тут уже нужна чистоканцелярская работа – покопаться в архивах, напрячь контрразведку, попытатьсявосстановить настоящую биографию. Завтра, к обеду, как раз прилетит нужныйчеловечек, ты сама говорила. Вот с ним и потолкуем. Не нравится мне, что впреддверии президентского визита тут отирается м у т н ы й субъект. В любомслучае, лучше перестраховаться, чем упустить вражину... Завтра обязательнозаймусь.

Он умышленно не стал упоминать про свой в т о р о й козырь,гораздо более интересный. Фальшивый майор торчит тут уже несколько лет, нанешуточной должности, фактически – полный хозяин всего движимого и недвижимого.Распрекрасным образом мог насовать в домики микрофонов. Они сейчас,естественно, говорят по-русски, майор его может и не знать – но, поскольку вигре имеются бывшие соотечественники, расслабляться нельзя...