Мефодий открыл дверь и выглянул, ощутив, как его лицопронизало экран пятого измерения и вышло в реальный мир. Ощущение былостранное. Его тело осталось где-то там, позади, в бесконечности, на расстоянииВселенной от головы. Но голова, не ощущая подмены, жила, моргала и получалавпечатления. От ужаса можно было тронуться. Именно поэтому завсегдатаирезиденции мрака предпочитали проскакивать завесу пятого измерения с разбегу.

То, что Мефодий увидел, было неутешительно. Прямо напротиввхода стоял микроавтобус с затемненными стеклами. Трое мужчин, одетых в формудорожных рабочих, топтались у открытого канализационного люка, почему-то неочень спеша спускаться вниз.

Мефодий вернулся в резиденцию и машинально провел рукой пошее, убеждаясь, что все его части тела вновь собрались воедино.

– Улита, почему ты думаешь, что с ними что-то не так? –спросил Мефодий.

– Я не знаю, сколько платят дорожным рабочим, но сомневаюсь,чтобы они могли позволить себе ковырять асфальт в кожаных ботинках стоимостью впятьсот баксов. К тому же не совсем понятно, зачем им пистолетики итальянскогопроизводства? От крыс отбиваться? Нет, это мальчики Самцова! – заявила Улита.

– А если через черный ход?

– У черного хода еще двое. Правда, уже не такие модные, –сладко сказала всезнающая ведьма.

– И давно они там?

– Часов с трех, – произнесла ведьма, сваливая пергаменты ксебе на стол.

– Меф, мальчик мой! Иди сюда! – окликнул из кабинета Арей.

Мефодий заглянул к нему. Арей, развалясь, сидел в кресле иковырял в зубах ножичком для бумаг.

– Вы меня звали?

– Мне вот что пришло в голову. Как только мы сотрем руну,здесь будет жарко. Выстрелы, крики, суета. Дешевый, конечно, вестерн, но тебямогут убить. Ты, увы, смертен, – сказал мечник мрака.

Мефодий уставился на заляпанное соусом пятно на стене,которое своими очертаниями напомнило ему вдруг Австралию.

– Тогда не стирайте руну, – сказал он.

– Разумеется, мы могли бы позвать Мамзелькину и выкоситьнеприятности под корень. Но это было бы слишком неинтересно. Мрак так недействует. Мы мгновенно потеряли бы уважение всех существующих канцелярий. Ипотом, мне будет забавно еще раз поговорить с Самцовым…

– Понимаю. Нас могут убить, а вы, кажется, даже несобираетесь и пальцем пошевелить, – сказал Меф.

Арей укоризненно поцокал языком.

– Как раз собираюсь. Поверь, я буду шевелить всеми – наруках и ногах… Но подумать все же стоит. Ты можешь окончательно стать одним изнас, обрести бессмертие и ничего не опасаться. Решайся! Улита, дай емупергамент и все что нужно!

Ведьма, невесть как оказавшаяся рядом, протянула пергамент,перо и ржавую иглу.

– Ты знаешь, что нужно делать. Ткни себя в жилу и можешьписать. Ранку я задую, – сочувственно сказала она.

Но Меф не смотрел на Улиту. Он смотрел на Арея, который,задумчиво покусывая губы, постукивал пальцами по столу. Второй раз Мефавынуждали так явно: это было давление, причем давление грубое, а давления он непереносил.

– Форма заявления не имеет решающего значения, – сказалАрей. – Мы не придираемся к условностям. Впрочем, если не хочешь думать, могупродиктовать. Пиши: «Я, Буслаев Мефодий Игоревич, передаю свой эйдос насохранение барону мрака, мечнику Арею, обязуясь как в этой жизни, так и вследующей служить ему…»

Мефодий вспомнил нежный наклон шеи Даф. Если он подпишет,это навеки разделит их.

– Нет, – тихо сказал он.

– Заметь: на сохранение. Это не совсем одно и то же, чтопродажа. Взятое на сохранение, как и сданное в ломбард, теоретически вернутьможно, а вот проданное и подаренное – нет, – пояснил Арей и как ни в чем небывало продолжил: – «…выполняя всё, что Арею угодно будет мне поручить. Приэтом, отдавая на сохранение эйдос, я оговариваю себе следующее: бессмертие,здоровье, неуязвимость для всех видов оружия (отметь!), свободу от угрызенийсовести, в будущем неотразимость для женщин, а также…»

– Нет! Я не готов! – повторил Мефодий уже громко.

Арей усмехнулся.

– Обстоятельства порой вынуждают решать быстрее. Если тысегодня схлопочешь пулю, то сомневаюсь, что твой эйдос попадет в Эдем. Онокажется в Тартаре уже без всяких скидок и ослаблений режима. Решай!

«Дафна! – мысленно позвал Мефодий. – Дафна!»

Он знал, что, когда зовет Дафну, даже Арей не в состоянииего подзеркалить. Но Дафна не откликнулась. Она не могла пробиться сквозьокружавшую их черноту.

Мефодий посмотрел на иглу и на пергамент, покосился навыжидавшую Улиту, мрачного Арея и, решившись, покачал головой.

– Нет! – сказал он. – Не давите на меня, или я уйду и будетедавить на пустоту!

Тотчас ему стало ясно, что не нужно было этого говорить, нослова уже вылетели и более того – достигли цели.

На губах у Арея выступила зеленоватая пена, и жилы, толстыекак канаты, стали набухать на лбу. Но это продолжалось лишь мгновение, потомАрей обмяк и расслабился. Он умел брать себя в руки.

– Что ж, – произнес барон мрака. – Я лишь хотел как лучше.Поверь, я бы сумел сохранить твой эйдос лучше, чем Лигул. Возможно,когда-нибудь ты бы даже получил его назад… Вскоре заварится каша, и никто незнает, как и что будет. Я могу предсказать движение одного бильярдного шара, ноне могу предсказать траекторию всех, особенно задетых случайно.

– Я не боюсь, – сказал Мефодий. – Но как быть с Натой,Чимодановым, Мошкиным? Их же тоже могут убить. А Даф?

Арей пожал плечами.

– Даф не грозит абсолютно ничего. Во всяком случае,лопухоидов ей бояться нечего. А вам четверым могу только посоветовать бытьосторожнее. Держитесь поближе ко мне и к Улите. И не забывайте руны, которые вызубрили весь день… – заметил он.

Когда Арей вновь уткнулся в бумаги, Мефодий вышел в приемнуюи выглянул за дверь, вновь ощутив неприятное отделение головы от тела. Онувидел, что к микроавтобусу присоединился темный внедорожник. К внедорожнику отперекрестка подбежал гаишник, но водитель, не выходя из машины, быстро показалему корочку, и гаишника как ветром сдуло. Некоторое время спустя заднее стекловнедорожника опустилось, и Мефодий увидел в нем троих мужчин. На асфальтбросили окурок, и затемненное стекло вновь заскользило вверх.