— И мне пришла в голову мысль, — затараторил Семен, — сделать анализ ДНК! Надо взять мазок у Виталия и сравнить с пробой Кати.

— Хорошая идея, — согласилась я, — но у нас нет девочки.

— Зато есть ее зубная щетка, расческа, щипчики для ногтей, — быстро перечислил Сеня, — генетический материал получить можно. Засада с Виталием. Он…

— Умер, — перебила я.

— Жив, но женился на немке, уехал в Германию и вполне счастлив, — вздохнул Сеня. — Не угадаешь, что он мне заявил, когда я ему позвонил с вопросом: «Господин Мальцев, не собираетесь ли в ближайшее время посетить Москву?»

— Рискну предположить, что он не хочет возвращаться на историческую родину, — усмехнулась я.

— Угадала, — совсем не радостно подтвердил Собачкин, — и тогда я ему намекнул про анализ ДНК.

Меня охватило беспокойство.

— Ну ты даешь! Никаких доказательств, что Катя Соловьева — пропавшая Мальцева, у нас нет, твоя версия построена на песке. Зачем обнадеживать отца? И что мы можем ему сказать? Екатерина ушла из школы, и мы по сию пору понятия не имеем, где она? Каково будет человеку узнать, что его малышка нашлась и снова пропала?

— Если получим ДНК Мальцева, то, вполне вероятно, доказательства появятся, — закипятился Семен, — и Виталий не огорчился, потому что Екатерина не его дочь.

Я пару секунд переваривала эту информацию.

— А чья?

Семен быстро пересказал свою беседу с Мальцевым.

До рождения Кати Виталий и Светлана жили вместе не один год, и у них был сын Герман. Виталий любил супругу, но не считал зазорным сбегать налево. Светлана знала о зигзагах мужа и молча терпела. Она была моложе его, в загс пошла сразу после окончания школы, родила сынишку, не получила никакой профессии, сидела дома. А Виталий отлично зарабатывал и после очередного «левака» притаскивал законной супруге шубу, кольцо с бриллиантом, дорогие часы или вез Свету на курорт. Семья для Мальцева — святое. Виталий сам рос без отца и не хотел для любимого Герочки такой же участи. В понимании мужчины, у него все сложилось прекрасно. Жена занимается домом и ребенком, он обеспечивает им безбедное существование, есть квартира, машина, дача, бизнес. Любовницы приходят и уходят, а Света навсегда, она мать Германа. Все парни полигамны, Виталий ничего плохого не совершает, семья не ущемляется, наоборот, Светке перепадает много подарков. Слава богу, ему не досталась дура, которая закатывает скандалы из-за чужого волоса, обнаруженного на лацкане пиджака. Света ни о чем его не спрашивала, а Виталий ценил неконфликтность жены и был рад, когда на свет появилась еще и дочка.

Когда Катюше исполнился годик, мать Виталия бесцеремонно сказала:

— Сыночек, а твоя ли девочка?

— Мать, уймись, — приказал Витя, — сколько лет мы со Светкой вместе, а ты все бесишься, развести нас мечтаешь.

— Нет, дорогой! — возразила новоиспеченная бабушка. — Ты повнимательнее на дочурку погляди. Вы с женой темные, глаза карие, кожа смуглая, Герман одной масти с вами. А Катя? Волосы светлые, радужка голубая, и девчонка бледненькая, как снег. Вот уж по пословице получается: ни в мать, ни в отца, а в проезжего молодца.

Виталий отчитал мамашу. Он отлично знал, что она ненавидит Свету, но с той поры стал присматриваться к Кате и в конце концов устроил жене скандал.

— Ты дурак? — разозлилась она. — Глянь на моих предков, и сразу поймешь, в кого Катюшка уродилась. Я шатенка, они светлые, и что? Впрочем, если хочешь, давай кровь на анализ сдадим, я не боюсь исследования.

Последняя фраза окончательно убедила Виталия в честности жены. Его теща с тестем действительно имели чисто славянскую внешность. Откуда у них взялась цыганистая Света? То, что толстая, страшная, вздорная Елена Ивановна могла изменить своему симпатичному, веселому, обаятельному мужу, Виталий и помыслить не мог. Нет, он, конечно, понимал, что красота женщины сильно зависит от количества принятого ухажером на грудь спиртного. Но чтобы лечь с Еленой Ивановной в постель, потребуется выпить столько, сколько ни один мужик не осилит. Значит, это шутки генетики.

После пропажи Кати семья Мальцевых начала стремительно разрушаться. Света впала в депрессию, слегла, отказалась есть-пить, перестала разговаривать. Германа забрала свекровь. Виталию было немного легче, он отвлекался на работе.

Тридцатого декабря, под Новый год, Мальцев, придя из офиса домой, нашел труп жены. Светлана позаботилась о том, чтобы никто не заподозрил мужа в убийстве. Она оставила на столе пустые блистеры от таблеток, приняла душ, сделала прическу, надела красивое белье, положила рядом с собой документы и предсмертную записку. В ней она признавалась в измене. Объясняла, что захотела отомстить Виталию за его бесконечные адюльтеры и родила Катю от другого мужчины.

Со дня смерти Светы прошло много лет. Виталий не помнил письма в подробностях, но его копия находится в деле, которое милиция открыла по факту самоубийства. Собачкин пошарил по сусекам, нашел записку, прочитал ее и ахнул. Светлана прямо назвала имя отца Катерины. Им оказался врач, которого Мальцева одно время посещала.

Узнав правду, Виталий взбесился и хотел набить морду гаду, но потом вдруг успокоился. Раз Катя не его дочь, то и горевать о ней не стоит. Плакать по самоубийце он тоже не собирался. Все его чувства к жене утонули в океане разочарования. Мальцев не пошел на ее похороны, целый год гулял с разными бабами, потом женился, уехал за границу и сейчас не испытывает желания вспоминать ни Свету, ни Катю. Судьба девочки ему неинтересна, потому что это не его дочь. Пусть о Катерине заботится ее биологический отец.

Семен примолк, затем спросил:

— Хочешь знать имя счастливого папеньки?

— Немедленно говори, — потребовала я.

— Уверена? — издевался Сеня.

— Пожалуйста, — взмолилась я, — сейчас скончаюсь от любопытства.

— Есть предположения? — медлил Соб.

— Ты мне надоел! — не выдержала я.

— Повесить трубку? — деловито осведомился Сеня.

— М-м-м, — простонала я, мысленно строя планы мести.

Ну ничего, будет и на моей улице праздник, Собачкин еще попросит о чем-нибудь меня, вот тогда я припомню ему сегодняшний разговор.

— Ладно, — сжалился Сеня, — слушай и запоминай. Егор Владимирович Булгаков. Эй, почему ты молчишь?

— Жду, когда ты назовешь имя отца Кати, — смиренно ответила я.

— Егор Владимирович Булгаков, — повторил Семен, — ты не врубилась? Давай еще раз: Егор Владимирович Булгаков.

— Психотерапевт? — глупо уточнила я. — Тот, к кому ходила на занятия Ирина Соловьева?

— Здравствуй, тетя жираф, — обрадовался Семен, — мама у тебя жираф, папа жираф и вся семья жирафья. Дошло, наконец!

— Здесь какая-то ошибка, — пробормотала я, — у психолога нет детей.