– Потом. Сначала нужно выбраться из дома. Мобильниквзяла? Зарядное прихвати. Да куда ты музыку суешь? Не до нее. Все. Паспортвзяла?

– Ты не говорил, – успела обидеться я, доставаяпаспорт.

Закрывая за собой дверь, я вспомнила, что забыла фен икосметику. Но Кирилл так дернул меня за руку, увлекая вниз по лестнице, что овозвращении не могло быть и речи.

– Вон они. Только не высовывайся!

К дому подъехала большая красивая машина. Из нее сначалавышла моя мама, растерянная, но решительно настроенная. Потом появиласьнезнакомая дорогая женщина высокого роста. Я ее раньше видела на фотографии.Мать Кирилла. Последними оказались его дядя и тетка. У них было одинаковоевыражение лиц, как у отпетых заговорщиков.

Потом появилась вторая машина типа «скорой помощи». Из неевышли два дядьки и одна неприятная тетька.

– Сваливаем.

Рюкзак был сложен неудобно. Одно успокаивало – веса в немпочти не было.

– Я уже договорился с приятелем. Помнишь, которыйхудожник? У него дом в деревне. Он скоро туда приедет и нас заберет. Отсидимсянекоторое время.

– Кирилл, почему мы уезжаем? Я ничего непонимаю, – пожаловалась я.

– И не надо. Сейчас в электричку. Я все записал, –он помахал бумажкой как флагом. – Сначала – до конечной. Потом прыгаем вдругую электричку и еще раз до конечной. А потом совсем немного останется. Унего дом не очень далеко от железки. На перекладных доберемся.

Я видела, что прямо сейчас, когда мы несемся от касс довагона, он просто не в состоянии что‑то вразумительно объяснить. И точно.Как только платформа отчалила, Кирилл успокоился и начал внятно рассказывать,что приключилось:

– Звонок в дверь. Я еще спал. Они, наверное, думали,что я ничего не услышу. Хотя мать всегда очень громко говорит. И чтополучается? Тетка, сука старая, все ей докладывала. Такого наврала, что дажеповторять не буду. Мать орет: где эта стерва? Это про тебя. Потом ониугомонились, а я приоткрыл дверь и слушаю. Они там бубнят, что девочкаоказалась не та и что меня пора спасать.

Я поежилась. Меня никто ни разу не обзывал стервой.

– Тетка уже вчера переговорила с директрисой. А татолько счастлива выслужиться. Она сразу и субсидию получает, и избавляется оттебя. Директриса с доктором сговорилась. Не без согласия твоей маман. И когдаони все успели?

– Пока мы радовались…

– Одного я никак не пойму. Из их разговора получается,что моя тетка шпионила под дверью. И про все матери доносила. Отцу вроде какничего пока не известно. Наверное, мать теперь будет ему доказывать, что это онво всем виноват.

– А почему мы сбежали?

– Вот глупая. Санитаров видала? Ты сама мнерассказывала, что не переносишь, когда тебя крепко запаковывают. Как только всмирительную рубашку попала бы, начала бы психовать и вырываться.

– Это точно.

– Мамаша твоя тебя выдала с потрохами. Говорит, что такврачи сразу поймут, что ты буйная. А там уколы, таблетки и еще что‑то страшное.Так что тебе – хана. Она твердит, что ты потенциальная самоубийца. А меня сновав плен к мамаше. Я, типа, предмет спекуляции. Она, похоже, хочет от батиденьжат по новой урвать.

Я окончательно запуталась. Итак, моя мама согласилась сдатьменя в психушку. Это понятно. Но не ново. Она собиралась это сделать. Правда, яее угрозы ни разу не принимала всерьез.

– А тете твоей на хрена все это сдалось?

– Девушка, как не стыдно ругаться? Пришлось вежливоизвиниться перед бдительным осанистым садоводом.

– Тете? Да кто ж ее знает. У нее какие‑тостранные отношения с моей матерью. И вообще она по натуре подлая.

Мимо пролетала застроенная чем ни попадя природа. Я сидела уокна и бессмысленными глазами смотрела на открывающиеся леса, луга и еще что‑тозеленое. Иногда случались реки.

– Надо было попить купить.

– Ничего, потерпим.

Разносчица мороженого немного порадовала нас подтаявшимисахарными трубочками. После которых пить захотелось в два раза сильнее.Предлагали газеты с кроссвордами и ручки, чтоб разгадывать эти кроссворды.Продавцы привычно перекрикивали стук колес, доводя меня до атомной головнойболи. Жаль, что я забыла таблетки цитрамона. Хотя его запить нечем.

– Кирилл. Но не может такого быть. Наверное, надо былос ними поговорить. Мама не плохая. Она все поймет. Жаль, что отец уехал. Он быменя ни в жисть не отдал.

– Бедная ты моя. Я собственными ушами слышал, как онапресмыкалась перед директрисой. А та‑то как себя вела! Ужас. Ей,наверное, казалось, что она попала в высшее общество. Типа, как ровня. Передмоими родичами просто стелилась. Мол, я и сама хотела это сделать. Но раз меняпросят такие люди… Тьфу.

Садовод приподнял глаза над краем газеты и строго на наспосмотрел.

Ехать было мучительно долго. Ноги и спина быстро затекли.Несмотря на стресс, а может благодаря ему, клонило в сон. Я положила голову наплечо Кирилла и задремала.

Тем временем моя мама бесцельно металась по пустой мертвойквартире. Теперь затея с привлечением докторов, директрисы и семьи Кириллаказалась ей вершиной идиотизма. Теперь она стыдилась, что так унижалась передвсеми этими недоброжелательными высокомерными людьми. Кто они? За что они такпрезирают ее? За что они так ненавидят Стасю? Чем она провинилась? Не пьет, некурит, наркотики не употребляет, приличная девочка из приличной семьи. Как онипосмели! Как я посмела? Что скажет отец? Боже мой, а что теперь делать? Маманабрала номер Стаси, но он был вне зоны. Сейчас маме казалось, что вне зоныоказалась она сама.

А мать Кирилла тем временем кусала локти от бессилия. Таквсе было четко продумано. И все сорвалось. Теперь бывший муж не сумеетповерить, что с Кириллом стряслась беда по его же вине.

А тетка Кирилла отчитывалась перед мужем, как она додумаласьустановить в комнате племянника камеру слежения. Муж неоднократно обозвал еедурой и велел молчать в тряпочку. А потом потребовал показать последнюю запись.Из которой узнал, куда едут беглецы. Было отлично слышно, как Кириллпереспрашивает название деревни. Тогда было решено перехватить Кирилла сдевчонкой прямо на месте. Для чего, он жене объяснять не стал. Потому что сдурой разговаривать себе дороже.

А папа с Митькой купались в теплом вечернем море.

Что делала Дочечка, не ведомо никому. Ну и хрен с ней.