Ближе к вечеру надежда выбраться улетучилась. И еще намсильно подгадил моросящий дождик, которого этим летом было с избытком. Аковарный ручей пока никуда нас не привел. Точнее, привел, но не туда, куда мырассчитывали. В глухом лесу с какого‑то перепугу обнаружились бобриныезасады. Я всегда думала, что бобр живность речная или озерная. Как‑тотак. А тут в бескрайней чащобе они запрудили наш ручей, сделав из леса болотину.Из которой торчали остовы стволов деревьев.

Заметив мой ужас, Кирилл сделал бодрое лицо и обрадовался:

– Стася, теперь все просто. Надо обойти топь. Где‑торядом есть водоем. Верняк. Эти животные приперлись из речки. Допустим,километра два они ковыляли по ручью с той стороны топи. Значит, мы почтипришли.

– А я помню, мне бабушка рассказывала, что они наболото за клюквой ходили…

– Она еще не созрела.

– Я не про то. Она говорила, что у каждого было своезаветное место. И на краю болота они вешали метку. Тряпку какую или еще что.Если мы пойдем кругом и увидим такую метку, значит, деревня рядом, – ячувствовала себя невероятно умной.

Потом мы дружно посмотрели на просвет, в котором маслянистоблестела вода, и пришли к выводу, что тут клюквы нет.

При помощи ножика и рук мы заготовили веток для костра. Идаже сумели его запалить, оторвав кусок коры с березы. Хотя дождь перестал, нопросушиться не помешало. Кирилл неумело соорудил подобие низкого навеса излапника. Под которым можно было лежать, тесно прижавшись друг к другу. Исмотреть на догорающий огонь. Который почти не согревал, но отгонял «злыхдухов». Так Кирилл обозвал комаров.

– Бобра бы поймать. Они вкусные.

– Легче бананы на елке обнаружить.

– Точно. Тогда надо поймать лягушку и оторвать ей ногии сварить. Только в чем? Значит, станем есть печеные лягушенковы лапки.

Если бы не навес, мы бы здорово закоченели. Он свалился нанас, когда мы устали дрожать от сырого холода. Упал и согрел. Как колючееодеяло.

– Надо запомнить на всякий случай, – заметилКирилл утром, но, видя мой ужас, добавил: – Я думаю, сегодня нам повезетгораздо больше.

Кирилл выбирал самые проходимые места, чтоб я не усталапродираться через поросль чапыжника, которая окружила болото. Мы постояннобоялись потерять его из виду, хотя не знаю, чего в нем было хорошего, кромеводы цвета перезаваренного чая.

Очень хотелось есть. Я вспомнила все не съеденное мной дома.Действительно, чего я кочевряжилась: «Это не ем, это вредно, это не буду». Прямкак маленькая.

– Не грусти. Мне кажется, осталось совсем немного. Тамдальше еще один просвет виднеется.

Ободренная, я пошла быстрее.

– Не беги! Меня потеряешь! – веселился Кирилл.

Мне кажется, он совсем не боялся сгинуть в незнакомом лесу.Глядя на него, и я перестала бояться. Вот поесть бы, и стало бы совсемзамечательное приключение.

Просвет оказался проплешиной на небольшом круглом холме. Вцентре которого Кирилл обнаружил квадратную бетонированную площадку. И большеничего.

– Что это? Как ты думаешь? Наверное, страшнозасекреченный военный объект? А тут радиации быть не может?

– Насчет радиации вряд ли, а вот в округе поша‑ритьсянадо. Раз это кто‑то построил, он сюда как‑то приезжал.

– Ура! – закричала я, предвкушая скорое принятиепищи.

Мы потратили впустую полдня. Но так ничего и не нашли.Вокруг был лес и немного болота. Кирилл даже развел на бетоне костер, бросив внего мокрые ветки, чтоб дыма побольше было. Вдруг кто сверху заметит.

– Этого не может быть, потому что быть не может. Где‑торядом есть и дорога, и воинская часть. Чудес на свете не бывает. Вояки народпрактичный. Они на случай войны должны были как‑то сюда добираться. Мытак поступим. Ты останешься здесь и будешь орать что есть мочи, а я попробуюуйти вон туда в зоне слышимости твоего крика. Хорошо? И не куксись. Так мы непотеряемся.

Он быстрым шагом исчез в лесу. А я орала, считая до десяти.Досчитаю и ору. Ору и надеюсь, что он прямо сейчас уже нашел дорогу. Голосахватило до возвращения Кирилла.

– Там тоже ничего, – бодро сообщил Кирилл. –Я неверно выбрал направление. Смотри, вон там больше всего сосен.

– И что?

– Значит, лес хороший. А вояки любят хороший лес.

Убей не пойму, что за звери эти вояки. Лес им хорошийподавай.

– Я пошел. Дойду до опушки, кричи. Голос еще есть?

Я крикнула. Кирилл одобрительно кивнул и мы сноварасстались. Но в это раз ненадолго.

– Стася! Беги ко мне!

Еле заметные, но это были несомненно останки старой леснойдороги. Кроме того, под соснами уже поспевала черника. Мы ее так жадно ели, чтоскоро стали все синие.

– Это отмоется? – испугалась я, глядя на его губы.

– А то. Целоваться будем?

Поцеловались и пошли. Теперь идти было гораздо приятнее.Сосновый лес – это вам не еловый. И уж точно не лиственный. Люби и знай своюродную природу.

К вечеру перед нами показались силуэты каких‑тостроений. Мы чуть не свихнулись от радости. Неслись туда, будто не уставали ниразу.

– Что это? – остановилась я перед вросшимкирпичным зданием, у которого не было ни единого целого окна.

Если честно, крыши тоже не было. Зато были ступеньки,ведущие на крыльцо. По бокам от которого лежали большие шины от колес. Из нихросли трава и чахлые странные цветы, похожие на мелкие лилии.

– Посмотрим, – голосом бывалого исследователяпредложил Кирилл.

Домов было много. К ним вели настоящие асфальтовые дорожки.

– Вот тут была столовая. Видишь, тут кафель на стенках– значит, тут они мылись. А тут были казармы…

Кирилл не переставал меня удивлять своими познаниями в бытевоинской части.

– Хватит. Мне надоело. Мне не нравится. Тут страшно. Негород, а привидение. Скоро темно будет. И я совсем испугаюсь.

– Стася, ты правда трусишь?

Еще как трусила. Мне все казалось, что в спину кто‑тоуставился. Обернусь – никого. Одни пустые оконные глазницы.