Чтоб хоть как‑то убить время, я помыла голову,ежесекундно вздрагивая. Мне все мерещилась «наша» мелодия звонка. Простогаллюцинации какие‑то! Из‑за постоянных выскакиваний из ванной, янамочила пол так, что пару раз поскользнулась.

Потом я вытерла пол. Потом сушила волосы. Фен шумел.Пришлось положить мобильник на полочку в ванной. Я не сводила глаз с экрана.Поэтому прическа получилась хуже некуда.

А вдруг он захочет вечером увидеть меня? Всего на полчасикаоколо моего дома? Я снова намочила волосы и тщательно уложилась.

Потом пришли родители. Папа сильно навеселе. Мама дулась нанего и на неудавшийся вечер. Блистать там было не перед кем, да и нечем, колина то пошло. Поэтому нам с Митькой досталось. Хотя мы и выполнили все еераспоряжения.

– Пьтищи в доме накопилось! А тебе плевать. Нет чтобы пропылесосить.Хотя кому я это говорю? Ходит тут с кислым лицом, дурью мается. Что, ненравится, когда замечания делают? А, догадалась, наверное, твой наркоман нашелсебе другую? Я угадала? Ну и радуйся. Вот сегодня я говорила с Люсей, ты ее незнаешь, так у нее дочка ходит уже год на подготовительные курсы. Дорого,конечно. Но хоть есть шанс поступить. У всех дети как дети, а в кого тыуродилась…

Шарманка закрутилась, неотвратимо набирая обороты. Скоромама доберется до уличения меня в ошибках, совершенных в сопливом возрасте.Упреки, попреки, преувеличения моих промахов. И с каждым словом все громче,пока не дойдет до крика.

Сначала я протестовала, опровергала, доказывала,оправдывалась. И все как всегда зря.

Потом игривый папа приперся и, намекая на прекрасный вечер,увлек трепыхающуюся маму куда‑то в сторону спальни.

Вот тогда позвонил Кирилл:

– Я уже дома. Прикинь, у меня мобильник разрядился. Мыбыстро отсняли, всего за полчаса, Аль уехала по своим делам, она тебе мелкийпрезент передала, я завтра покажу. А я весь вечер шатался по городу. Столькоприкольных мест нашел! Завтра пойдем фотографироваться. Чем я хуже ее жениха?Мне тоже надо много твоих фотографий. Как ты? Стася, ау?

Я спокойным голосом попыталась соорудить пару безразличныхфраз.

– Ты что? Что случилось?

Плотину прорвало. Всхлипывая, я все ему выложила. И что яволновалась. И что ему нужна другая, у которой родители самое малое –миллионеры. И еще что‑то не менее умное.

– Так. Я сейчас приеду, – он положил трубку.

В примирении, оказывается, столько всего хорошего. Мы такмирились, что нас чуть не замели в милицию. Но дядька милиционер, во‑первых,был сам ненамного старше нас, а во‑вторых, узнал Кирилла и просилпередать привет дяде.

– Все по блату, – хохотал Кирилл. – Что зажизнь пошла! Даже поцеловать любимую девушку – и то по блату. Я начинаю ценитьавторитет дяди. И вообще, что у вас за город? Целоваться на улице нельзя?

– Можно. Но осторожно.

– По‑моему, он нас принял за наркоманов.

– На себя посмотри, у тебя глаза как у бешеной селедки.

– У тебя не лучше.

– Стася! Марш домой! А вы, молодой человек, тоже шли бысебе подобру‑поздорову.

Моя мама стояла перед нами, как пони в попоне. В неопрятномдомашнем халате и расплющенных тапочках на босу ногу. И не лень же ей былоподглядывать за нами из темноты парадной?

– Очень приятно познакомиться, – вежливопоздоровался Кирилл. – Мы буквально еще пару минут – и разбегаемся. Вы непротив?

Мамино «против» горело на ее лице как прожектор. Но она тактичносмолчала и поволокла свои спадающие тапочки к дому.

– По‑моему, я ей не понравился?

– Ей никто не нравится. Так что ты неоригинален, – мне было неловко. – Наверное, у тебя совсем другаямама? Такая вся элегантная…

– Не без того. А в остальном они одинаковые.

– И в чем же?

– Они вечно всем и всеми недовольны. Надеюсь, ты взамужестве не будешь зудеть на наших детей?

Пришлось потратить немного времени, чтоб осознать сказанное.

– Говорят, что мы повторяем все, что было неправильногов нашем воспитании. Но я буду стараться. Очень. А что, у нас будут дети?

– Тьма. Штуки три. Хотя я бы ограничился одним. Кактебе такой вариант?

– Мы с Митькой дружим.

– У вас разница в возрасте большая. Может, и мамапоэтому ворчит. Ей, наверное, хотелось пожить для себя.

– А твоя почему ворчит?

Теперь настала пора задуматься Кириллу.

– Кто ее знает. Давай не будем об этом думать. А завтрая тебе такие фотографии сделаю!

– Только без фотошопа. Чтоб по‑честному. А чтомне Аль подарила?

Кирилл порылся в кармане и выудил из него маленькую смешнуюподвеску в виде рыси. Почти котенок, но с кисточками на ушах и короткимхвостиком.

Я немедленно прицепила ее на цепочку.

Уединенной фотосессии не получилось. Сначала позвонил Тангои вынюхал, что мы собрались шататься по городу и фотографироваться. Навязалсяхвостом и быстро обзвонил всех, кто оказался дома.

Когда Кирилл дождался меня, нас набралось с целую футбольнуюкоманду. Ну, быть может, чуть меньше.

– Я уже позирую! – скромно сообщил Сурикат, делаявид, что бросается в воду.

Все мигом расчехлили камеры и запечатлели, как Танго за ногиудерживает суицидника. Получилось что‑то активно неприличное. Так какСурикатовы брюки сползли, оголив его тощие полупопия.

В этот день погода расщедрилась на солнечный свет. В этотдень все были как‑то по‑особенному счастливы. Хоть поначалу Кириллдулся, что я растрезвонила про наши планы, но потом и он заразился всеобщимвесельем. Но выдавать свои «особенные» места в городе не собирался.

– Почему человек с нормальной фигурой во время общенияс фотоаппаратом выпячивает пузо и спину откидывает назад? И подбородок чуть нек груди прижимает? – удивлялся Танго.

Пока я придумывала объяснение этому феномену, Вайпер сновапустился в философию.

– Нас опасаются, потому что мы непонятные, –занудно твердил он.

– Готы еще менее понятные, – парировала Ляля.