– Кто-нибудь должен положить этому конец, –сказала леди Линн, с ужасом разглядывая Эраста Петровича, хотя, казалось бы,чему тут ужасаться? Элегантный, безукоризненно одетый джентльмен, сбледно-лиловой фиалкой в петлице; в руке бамбуковая тросточка.

Он посмотрел сквозь этот паноптикум, сделав вид, будтоулыбается вовсе не им, а так, вообще, весеннему солнцу, и хотел пройти мимо, ноздесь из-за кустов появился отставший член семейства – как и рассказывала миссПалмер, в сопровождении экзотического спутника.

Причина, по которой младший сын лорда Беркли осталсяхолостяком и закончил военную службу всего лишь капитаном, легко угадываласьбез дедуктивного метода. Паршивая овца аристократического семейства и выгляделапаршиво: глаза мутные, фамильные пухлые щёки в сетке красных прожилок, сюртукобсыпан сигарным пеплом.

Однако Фандорин смотрел не на Тобиаса Линна, а на роскошногозверя, которого достопочтенный вёл на поводке. Это был африканский леопард.Квартирная хозяйка слышала от дворецкого, что капитан никогда не расстаётся схищником, повсюду возит с собой. Ещё она слышала, что на ночь зверя приковываютцепью к решётке Чугунной Беседки, и выходить в сад перестала. У мисс Палмербыло подозрение, что свирепого африканца доставили в Беркли-хаус содной-единственной целью: напугать жительницу флигеля до смерти.

Но Эрасту Петровичу леопард не показался страшным. Да, унего были немигающие глаза прирождённого убийцы, крадущаяся поступь, а из-подмягкой губы будто ненароком блеснул кончик острого клыка, но красота огромнойжёлто-чёрной кошки заставляла забыть об опасности. Широкий ошейник из алогобархата, украшенный сверкающим стразом, и золотая цепь, крепко сжатая в рукекапитана, довершали великолепие картины.

– Вот, Тобиас, полюбуйся. – Лорд Дэниэлподбородком указал на Фандорина. – Она превратила наш сад в проходнойдвор.

Младший брат недобро усмехнулся и издал странный свистящийзвук, от которого шерсть у леопарда встала дыбом, голова припала к земле, аустремлённые на Эраста Петровича глаза вспыхнули огоньками.

Племянники и племянницы капитана отскочили подальше, да иобе леди на всякий случай попятились.

– Скалпер не любит, когда вокруг шляютсяпосторонние, – процедил Тобиас Линн. – Недавно он оскальпировалворишку, забравшегося в мой дом.

Он присвистнул ещё раз. Зверь нервно ударил хвостом по землеи оскалил зубы.

– Не смейте провоцировать животное! – нагло заявилдостопочтенный. – Вы все свидетели, этот субъект сам раздразнил Скалпера!

Святой отец с нехристианской кровожадностью заметил:

– Вряд ли у тебя будут неприятности с законом, еслиСкалпер обдерёт наглеца. В конце концов никто не приглашал его в наш сад.

Когда нападающих больше одного, концентрироваться следует насильнейшем из них. Поэтому достопочтенного и преподобного Эраст Петровичоставил без внимания, сосредоточившись на звере.

Человек, некогда обучавший Фандорина науке побеждать любогопротивника, говорил: «Когда тебе угрожает животное, неважно тигр или змея,первым делом продемонстрируй, что ты не желаешь ему зла, но и не боишься. Недвигайся, сосредоточь всю энергию „ки“ во взгляде. Если запас „ки“ у тебя невелик,ты погибнешь. Если силы достаточно, хищник отступит».

С полминуты Эраст Петрович проверял на дикой кошке, как унего обстоит дело с запасом «ки». Очевидно, запас имелся – леопард сел,зажмурился и зевнул, хоть достопочтенный непрерывно свистел, будто выкипающийчайник.

В полном соответствии с правилами боя, после победы надсамым сильным противником более слабые сразу присмирели.

– Вы что-то вроде циркового дрессировщика? –презрительно, но уже без вызова пробурчал капитан.

– Что-то вроде.

Фандорин шагнул вперёд, так что преподобному пришлосьподвинуться, а достопочтенному оттащить своего питомца в сторону.

После этого инцидента никакие цивилизованные отношения сЛиннами были невозможны, и, сталкиваясь с кем-то из них в саду, Эраст Петровичне раскланивался, а лишь молча уступал путь, если это была дама.

Леопарда, правда, навещал – по ночам.

Стоял возле Чугунной Беседки, вдыхая запахи весны. Зверьпопеременно то желтел, то зеленел во мраке фосфоресцирующими глазами. ЭрастПетрович его не гладил, это было бы фамильярностью, но иногда говорил «кис-кис»,и тогда африканец по-кошачьи урчал.

Однажды ясной звёздной ночью, каковые в городе Бристолеслучались очень редко, Фандорин со Скалпером смотрели вверх, и каждыйностальгировал по небу своей далёкой родины. С леопардом понятно – известно,сколь ослепительны звезды саванн, но Эрасту Петровичу, сыну блеклых северныхнебес, казалось бы, вздыхать было особенно не по чему. Однако такова ужособенность звёздного неба: у всякого, кто глядит на него, сладко щемит сердце.Возможно, мы и в самом деле родом откуда-то оттуда?

Думать на эту тему было интересно, и, прогуливаясь потёмному саду, Фандорин ещё некоторое время размышлял о других планетах.

Луна скрылась за небольшой тучей, звезды вспыхнули ещё ярче;особенно созвездие Большой Медведицы, которое лучше всего наблюдать именно вапреле.

Эраст Петрович задрал голову и замер.

Вдруг откуда-то сбоку шамкающий голос произнёс:

– There she waits for me, under the Bear[9].

Вздрогнув, мечтатель обернулся и увидел в густой тени, подкустом, очень старого джентльмена в кресле-каталке. Он был укутан пледом, наголове вязаный колпак.

По головному убору Фандорин и догадался, что перед ним лордБеркли собственной персоной. Однажды Эраст Петрович уже видел этот колпак вокне большого дома, и мисс Палмер сказала:

– А вот и бедняжка граф. Смотрит из окошка на волю. Чтоему ещё остаётся? Когда-то был громогласен, топал ногами так – земля дрожала.Теперь прикован к креслу, и слуга всё время рядом…

Вот и сейчас из темноты прошелестел тихий голос:

– Добрый вечер, сэр. – У куста блеснул позументливреи. – Меня зовут Джим. У его милости как звёздная ночь, такбессонница. Нипочём спать не желают.

Эраст Петрович слегка поклонился обоим – лорду и лакею.Хотел сказать старику что-нибудь вежливое, но жертва удара смотрела не на него– на Большую Медведицу.

– Oh yes, right under, – еле слышно произнесливялые губы.