Эту ночь мы с Васькой провели у камина в компании Гарика. Инаконец выложили ему все. Начав с подслушанного у реки разговора. Путаясь всобственных умозаключениях. Перебивая друг друга. Пересказывая деталипокушения, откровения финансового аналитика Миши и последние признанияКурочкина.

– Гасите эмоции, – мягко приговаривалГарик, – с чего вообще вы взяли, что они масоны? Они могут быть кем угодно– адвентистами Седьмого Дня, друидами, боливийскими шаманами. Главное – у нихесть свои интересы в политике, свой интерес к Стабфонду, а это, как ни крути,колоссальное бабло. И есть свой кандидат в президенты – да-да, дети мои, Погодин,как вы поняли. И еще, скажу вам по секрету, за ними стоят ресурсы, о которыхникто не догадывается...

– Масоны?..

– Забудьте вообще пока о масонах. Хотя, может быть, выи правы. До последнего времени кремлевская группировка, стоявшая за Погодиным,имела связи только в Минфине. В этом, в общем-то, секрета не было. Но буквальнов последние две недели выяснилось, что у них целая сеть влиятельных лиц.Практически везде. Я весь день думал – что их могло сцементировать? Может, вы иправы. Может, и масоны. Тише, мышата! Я знал, что Петрова дублируют из Кремля.В околокремлевских структурах беспокойно. И многим ясно, что Петров – никакойне гарант стабильности, он хорошо работает только в руках президента. НоПогодин... Короче, лоханулся я. На него я не думал до сегодняшнего утра. Асегодня утром из Москвы мне сообщили, что половина нашего откупленного эфираперешла к Погодину.

– То есть ты уже знал?.. – разочарованнонахмурилась Васька.

– То есть меня заставили догадаться.

– Я думаю, масоны сначала подстроили катастрофуПогодину, – ляпнула я, – а потом покушались на нас!

– Если речь идет о Стабфонде, таких мелких зверьков,как вы, я бы давил сотнями. Не задумываясь.

– Мммм...

– Но вы живы, и я счастлив. И даже благодарен этимдраконам, которых вы демонстративно притащили с собой. А теперь наша задача –не проиграть выборы.

– Чьи?

– Наши выборы. Хер с ним, можем даже проиграть Петрова,но нужно сделать это с достоинством и сохранить репутацию. Репутация – нашевсе, а жизнь не заканчивается в день выборов. И нам очень нужна лояльностьнаших кремлевских кураторов. Поэтому я – как ваш второй папа – вынужденноодобряю ваш выбор. Милые мои девочки, любовь – это свято. Только соблюдайтеминимум приличий. Вот хотя бы как Капышинский.

– Га-а-а-арик, – укоризненно протянула Васька,переворачиваясь на живот перед камином, – а если бы мы были твоими роднымидочерьми, ты бы нас тоже продал? В интересах дела?

Гарик тяжко задумался. Я его понимала. Как истинныйинтриган, он бы продал и родных дочерей, но признаваться ему было неловко.

Месяц – это чудовищно мало, когда речь идет о победе, ибесконечно долго, когда кампания сливается. Штаб работал в прежнем темпе, с тойзамечательной разницей, что теперь Курочкин был здесь, и каждый мой день былпохож на первый бал Наташи Ростовой.

Каждое утро мы с Курочкиным осторожно шагали в свое счастье,гуляли по Северску, подолгу стояли у реки – и нам не было никакого дела доочередного срыва графиков, до подозрительно закончившейся в типографии краски(как раз во время печати нашего буклета), до рекламного ролика Петрова, которыйслучайно потерялся на «Северск ТВ», и в последний момент дыру в эфире пришлосьзаткнуть роликом Погодина.

– Не понимаю, как это получилось, – удрученно оправдываласьпо телефону директорша «Северск ТВ», трогательная дама с волосами цветанестираного белья. – Мистика!

– Мистика, – охотно соглашалась я.

Мы выпустили шедевральную Митькину листовку по поводуобъединения Красного Дракона с Зеленым Тигром и сакральной роли Петрова вроссийской истории.

– А что, – хмыкнул Гарик, – проигрывать, такс фейерверком!

В типографской машине опять произошло роковое смешениекрасок, и лицо Петрова приобрело зеленовато-малиновый оттенок. Утром тиражлистовок на двух грузовиках доставили в штаб.

– Это... диверсия! – с диким выражением лицавзвизгнул Капышинский.

– Карма, – грустно заметил Курочкин, – уплохой хозяйки и кошка воровка.

Кто в данном случае выступал в роли плохой хозяйки: мы,команда или сам Курочкин, – не уточнялось.

Григорьянц, отчаянно скучая по организации праздников,подговаривал нас устроить шоу в духе «Последнего дня Помпеи», где Петровпоявится в последний момент и спасет мир, как Брюс Уиллис. Сценарий он былготов написать бесплатно.

Мы обещали подумать.

– Думайте скорее. А то, чувствую, я скоро запью, –доверительно объяснил Григорьянц.

Гарик исчез и за несколько дней успел позвонить из Ростова,Нижнего Новгорода и Бишкека. Каждый раз он утверждал, что еще пара часов – ивылетает к нам. Из Москвы через Славку до нас дошли слухи, что Гарика ищут«какие-то очень серьезные люди». Курочкин молчал, как партизан, но пообещал,что с Гариком ничего плохого не случится.

Через неделю примчался из полей Тимурка – по собственнойинициативе, что настораживало. Он немного одичал в Полонске и был в жуткомгалстуке сиреневого шелка поверх грязноватого свитера. В штабе как раз былитолько мы с Васькой и Перцель. Тимур пролез в дверь, тревожно улыбаясь, а привиде Перцеля улыбка вообще застыла посмертной индейской маской.

– Как жизнь?

– Не очень... – вздохнул Тимур. – Молодаяпрошла. Половая на убыль. А где Гарик? Нет? Совсем фигово...

Оказалось, Тимурка приехал с данными полевых социологическихопросов. Если им верить (а приходилось верить), рейтинг Петрова и Белинскогонеудержимо катился вниз, а рейтинг Погодина, наоборот, рос неудержимо.

Падение Белинского легко объяснялось самодурством ДанилыМерзлякова, который недавно заявил своей команде «подонков», что «пришла порашагнуть выше суетности этого мира», бросил кампанию на произвол судьбы и улетелв Гималаи.

Но это оказалось не главной интригой: судя по опросу, вместес Погодиным стремительно набирал популярность некий Биронов, кандидат, накоторого еще месяц назад не поставил бы и сумасшедший. Генерал Биронов занималдовольно высокий пост в Министерстве обороны и иногда мелькал в телевизоре –сухопарый, с маленькой змеиной головкой, он свистящим голосом комментировалвоенную политику государства. Быстрым движением облизывал сухие губы и в такиемоменты еще больше походил на ядовитую змею. Портрет кандидата дополнялидлинные подвижные пальцы, которыми он постоянно что-то вертел, вкручивал,растирал... Все вместе производило отталкивающее впечатление.