Одиносика мы увидели одновременно. Ловко окружили идопросили с пристрастием. Через пару минут оказалось, что да, конечно, длядорогих московских гостей найдется целый санаторий МВД, который вместит всехжелающих.

День закончился. Я поняла, что рухну сейчас отнечеловеческого облегчения. Когда мы выскользнули на улицу из Дома профсоюзов,Васька выглядела как недопитый молочный коктейль.

Дом замер в тепле и безмятежности, в нем с утра сохранилсязапах туалетной воды Гарика и носков Тимура, забытых в биде. Слава олигарху,благодаря которому у политконсультантов есть крыша над головой...

Митя позвонил где-то через час – мы как раз заварили чай ирылись в холодильнике, обсуждая, кто сожрал все яблоки и сыр. И даже морскуюкапусту.

– Эй, чувак! – почему-то шепотом заорал он. –Я их привез в этот санаторий! Тут такая холодища! Одеяла – как у моей прабабкина даче! Комнаты не закрываются, душа нет и туалет в конце коридора!

– Ммм... Мить, а куда делся весь сыр из холодильника?

– Сыр?.. Дашка, и еще в каждой комнате портреты вождейвисят над кроватями! Под стеклом!

– Каких вождей?

– Мирового пролетариата! Ну, Ленин, Сталин...

– Ого. Ну скажи, что это сейчас модно... стиль ретро.

– Сама скажи, – мрачно посоветовал Митя, –что туалет прямо по коридору – это сейчас самый шик. Короче, я везу их к нам.

– Всех?!!

– Нет, только тех, кого жалко. Кстати, насчет сыра...пожрать бы чего, а?

Митя был на высоте. Он притащил в наш конспиративный домвсего четырех гостей из Кремля, в том числе гримершу Лерочку и портрет Ленинашириной с дверной проем.

– Митя, зачем ты украл портрет? Ты вообще думаешь онашей репутации?.. – сонно прошипела Васька.

– Думаю, о репутации тут уже говорить неприходится! – заявил Митя, не выпуская портрета из зубов.

Утро было совсем некстати. Оно наступило слишком внезапно.Вечером, вернее, ранней ночью, пока мы заказывали несколько коробок пиццы надом, пришла смс-ка от Курочкина: «Тебя нет рядом, значит, ночь бессмысленна©».Гримерша Лера показывала, как рисовать узоры на ногтях с помощью иголки иразноцветных лаков, Капышинский с Андресом под шумок пялились в ее декольте, аМитя кричал с лестницы, завернувшись в скатерть:

– В чем, по-вашему, подлинное величие ЛьваТолстого? – Ему казалось, что это очень смешно.

Вся остальная толпа слонялась по дому туда-сюда, тычапальцем в биде и царапая мозаичный витраж в холле. Не помню, когда мы уснули. Ипосле этого сразу – утро.

Петров уже выехал в Железнорудный, там его ждалистратегические атомные разработки и простой электорат. А нас с Васькой игримершу, судя по всему, забыли дома второпях.

Встречу с народом мы продумали за несколько дней. Вответственный момент Петрова должна была окружить стайка отобранных испециально обученных малышей.

– Невинные глаза малюток, жителей города будущего,то-се, букетик полевых цветов... – объяснял нам Митя.

– Мить! Какие полевые цветы, ноябрь на дворе!

– Точно, – расстроился он.

Детьми нужно было дирижировать, журналистам – раздать текстыречи Петрова, где важнейшие куски будут выделены маркером. На всякий случай.Чтобы не переврали тезисы – даже лучшие журналисты к этому склонны. Не говоряуже о Юрии Пеночкине, который вместо репортажа о Петрове может прислать эссе окакой-нибудь спортивной школе в Железнорудном. Одним словом, пора было спешитьв секретный город.

Машины не было, как всегда. Виолетта поехала укреплять ногтиакрилом. Курочкин прошептал: «Не могу сейчас говорить» и бросил трубку. В штабесидел один Семен Семеныч, который и вызвался нас отвезти.

– Ехать тут полчаса, куда вы так торопитесь? –ворчал он, втискиваясь за руль.

Через полчаса мы ехали по хрестоматийным заснеженнымпросторам Сибири и как раз миновали какой-то подмороженный долгострой, похожийна многоэтажный коровник.

– А где Железнорудный? – тихонько пискнула Вася,уже считая минуты.

– Еще каких-то пять секунд, – твердо заявил СеменСеменыч и украдкой набрал номер на мобильнике. – Кирилл Степанович?Спасибо, здоровье хреново. Да ты что?! Уже замуж? А я ведь ее помню воттакусенькой... Уточнить хотел – еду в Железнорудный, свернул на Разинскийобъезд, что-то никак не доедем. Да ты что? Ничего страшного... да уж конечно.

Старый чекист обернулся к нам и с непроницаемым лицомсообщил:

– Придется чуть-чуть объехать.

Мы молчали. Васька судорожно подсчитывала, сколько минут унас в запасе, а я представляла себе кару, которая должна постигнуть Семеныча. Вмоем воображении фигурировала кипящая вода... и, может быть, немного лука испеций.

Через полчаса мы вернулись в Северск. Немного постояли впробке. И еще через полчаса доехали до Железнорудного. Молчание в машинесгустилось до каменной консистенции. Оно только пару раз было прервано звонкамиот Мити и Гарика. Мы бормотали в трубки неразборчивое «бля-бля-бля»...

Петров давно бродил по производственным мощностямЖелезнорудного, выбирая, где потеплее, а мы все еще стояли наконтрольно-пропускном пункте. Крашеная блондинка с лицом пожилого бультерьератретий раз рассматривала наши паспорта и чужедальнюю прописку. Гримершу Леруона отказалась пропустить сразу и твердо, а мы как-то просочились, причемВаська не переставала хлопать глазами кристальной чистоты.

Судя по всему, встреча Петрова с электоратом ужезакончилась, потому что какое-то подобие букетика полевых цветов уже было унего в руках, журналисты разбегались, а Гарик имел сумеречный вид.

– Совесть у некоторых, – высокомерно бросил оннам, – находится на одном уровне с их очень скромными талантами...

Я знала, что это неправда, и ощущала, что на нас смотрит всясвита Петрова, включая Ларису с усиками – она выглядела сегодня так, как будтоночевала в юрте у эвенка-оленевода. Наш кандидат не в пример ей выгляделжизнерадостно – как будто уже выиграл свои главные в жизни выборы.

Курочкин на ходу шепнул, что везет Петрова обедать, черездва часа – общий сбор в штабе, а я выгляжу потрясающе эротично в этой рубашке.Я мысленно поставила рубашке пять баллов и гордо пронесла ее сквозь свитуПетрова к своим – Мите, Капышинскому и Андресу.

– Слышали?!.. Журналист Пеночкин тут заявил, что знаетЧеловека-Дерево, который собирается стать президентом без всяких выборов!

– Кому заявил?