вершины которого наблюдал за ходом битвы и отдавал распоряжения.

Теуман ещё верил, что сможет выправить положение и ждал подхода свежих сил, но новый корпус всё не появлялся. Теуман не знал, что этот корпус наткнулся на скифов, которые обходили позиции эламитов, и был рассеян и отброшен с большими потерями к Сузам. А когда Теуман выяснил, что случилось с его резервом, и что ему его не дождаться, у эламского царя произошёл срыв и вновь начался приступ падучей болезни. Теуман зашатался, потерял сознание и осел. Его едва успели подхватить на руки, снять с колесницы и уложить на землю. Он посинел, по телу его пробежала судорога, и голова у него запрокинулась. Засуетившиеся вокруг Теумана врачи только в последний момент успели спасти царя, но руководство битвой пришлось взять на себя его старшему сыну.

Однако Итуни уже ничего не мог поделать.

Как раз в это время в тылу у эламитов появилась скифская конница – восемь тысяч конных лучников, которые были стремительны, как ветер, – и битва после этого окончательно превратилась в побоище.

Остатки разбитой эламской армии укрылись в обширной пальмовой роще и приготовились к отражению нового наступления ассирийцев.

* * *

Когда Теуман пришёл в себя, он подозвал Итуни и главнокомандующего.

Туртан появился первым. Он был ранен скифской стрелой и сейчас предстал перед царём c согнутой и перебинтованной рукой. Под ним убили коня, и сам он чудом уцелел, настолько внезапно появились скифы и перестреляли всех воинов, которые окружали эламского главнокомандующего, причём эламиты даже не успели выхватить из ножен мечи. Спасло туртана только то, что свирепые лучники скифы посчитали его уже мёртвым, и то, что он перед битвой облачился в доспехи простого воина. А ещё туртану повезло и в том, что скифы не стали снимать скальпы и отрезать головы. Они в этот раз спешили и надумали вернуться за трофеями позже.

От потери крови Илтикеш ощущал слабость, но ещё как-то держался и всё же мог хотя и с трудом, передвигаться самостоятельно. Но теперь ему пришлось опираться на палку.

– Где Итуни? Он жив? – тревожась, спросил царь своего туртана.

– Жив, государь! И даже не ранен! Я его видел…

– Когда?

– Вот только что. Недавно совсем! Он промчался мимо.

– Что с моей армией?

– Государь, её уже нет.

– Мы полностью разбиты?

– Кажется, да.

– А сколько у меня осталось воинов?

– В этой роще, я так думаю, их укрылось достаточно. Тысяч пятнадцать успели отойти к Сузам, пока скифы не захлопнули ловушку.

Появился Итуни.

Увидев его, Теуман облегчённо вздохнул:

– Ну, слава богам, ты жив, сынок! А что с Ациной?

– Отец, не беспокойся, мой брат тоже жив!

– Я в этом хочу убедиться своими глазами! – прерывая стон произнёс царь Элама.

– Я здесь! – Ацина появился из-за спины старшего брата.

Он подъехал на коне и, соскочив с него, склонился над отцом и приобнял его.

– У меня всё хорошо, отец! Нет ни одной царапины! Не беспокойся за меня!

У Теумана кружилась голова, но эламский царь всё равно поднялся и, опираясь на сыновей, уселся в подставленное рабами кресло.

Появился начальник его телохранителей, генерал Акишир. Совсем недавно за убийство матери и младшего брата Теуман подарил ему обширное поместье с тремя сотнями рабов.

– Государь, – Акишир нервничал, – нам надо действовать! Мы можем попытаться прорваться к Мадакте! Только это следует сделать немедленно! Промедление- уже смерти подобно!

– И что, мы бросим на произвол судьбы армию? – пробурчал Илтикеш.

– Какая армия?! Это её остатки! И армию уже точно не спасти, а мы ещё может быть и спасёмся! – огрызнулся Акишир.

Туртан что-то неодобрительное пробурчал про себя, но не захотел продолжать спор. Главнокомандующий всегда недолюбливал Акишира, этого двуличного и беспринципного выскочку, тем более ещё и ничтожного по своему происхождению, которого он считал законченным негодяем, но по большому счёту его сейчас не опровергнуть. Как это ни печально, но остатки эламской армии превратились в напуганную толпу, в какой-то сброд, из выживших воинов уже невозможно было организовать хоть какое-то мало-мальски организованное сопротивление.

Теуман потёр виски. Голова у него страшно болела, кровь опять прилила к верху, и ему сейчас было трудно думать. Конечно, было бессмысленно искать спасение в Сузах, но и здесь нельзя было оставаться. Можно было скрыться только в горной части Элама.

Наконец, едва ворочая языком, Теуман совсем тихо произнёс:

– Быть может, ты прав, Акишир. Остаётся, наверное, один выход. Но лучше дождаться, когда стемнеет, тогда и попробуем пробиться.

– Будем пробиваться на восток? – уточнился Акишир.

– Да, пробиваться будем к Мадакте.

Через час всё вокруг погрузилось во мрак, и Теуман решил, что можно предпринять попытку вырваться из окружения.

***

Вперёд была послана часть царских телохранителей – двести воинов, которые сели на коней. За ними должны были последовать царь и его приближённые. Теуману тоже пришлось покинуть колесницу и пересесть на коня. Однако прорыв не удался. Ассирийцы успели надёжно перекрыть все удобные выходы из пальмовой рощи – как в сторону Суз, так и по направлению к Мадакте.

Повсюду они жгли костры и выставили усиленное охранение со свирепыми бойцовскими псами (а надо сказать, что в ассирийской армии, ещё со времён Тиглатпаласара III, имелись целые подразделения, состоявшие из бойцовских обученных собак).

Где-то через пару часов, когда было уже за полночь, Теуман и его приближённые предприняли новую попытку вырваться из ловушки, и для этого выбрали другое направление, но и на этот раз у них ничего не получилось. Везде они натыкались на ассирийцев, которые отражали их вылазки и вновь загоняли их в рощу. Перед рассветом сорвалась и третья попытка. После этого окончательно стало ясно, что покинуть эту рощу, ставшую настоящей западнёй, не удастся, и Теуман забылся в нервном сне. Он лёг прямо на землю. Его вновь посетила убитая им мать. Теуман попытался отогнать её призрак, но он упорствовал и не собирался исчезать, и тогда эламский царь взмолился:

– Мама, ма-амочка, ну пожалей же меня, ну прости! Когда ты перестанешь меня мучить?!

– А я тебе говорила, – откликнулась Шильках, – что нельзя было развязывать эту войну! Я ведь тебя не раз предупреждала?!

– Ну, да.

– А ты что сделал? Ты меня послушал?!

– Нет.

– И что же теперь? – Шильках усмехнулась. – Разве я не оказалась права?! А-а-а?!

– О, боги! Да, да! Я признаю теперь свою ошибку! Ты оказалась права! Тысячу раз права!

– Я тебе уже говорила не раз, что нельзя связываться с ассирийцами! Они слишком опасны. И нам они не по зубам! Начав эту войну, ты не только совершил безумный