взгляд перестал метать искры, сменив пламя на лед:

— Однако подумай сам. Много ли у тебя шансов выжить, если окажешься один?

Должен признать, в ее словах было здравое зерно.

— И потом, — добавила она, — ты сам говорил, что нам не стоит лгать друг другу. А сейчас сам напрашиваешься на неприятности.

— Да с чего ты взяла, что я от тебя что-то утаиваю? — мой верблюд резко дернулся, тем самым чуть не сбросив меня на песок.

Она окинула меня саркастическим взглядом:

— У тебя все на лице написано.

Я понял, что отпираться бесполезно, глубоко вдохнул и выговорил:

— Те гиены, которых я прогнал прошлой ночью. Они идут за нами.

Я увидел, как побледнело ее лицо.

— Больше никаких тайн, ладно? — спросила она слегка дрогнувшим голосом.

Наши взгляды встретились и я, не отводя своего, ответил:

— Хорошо.

Бастет кивнула и спешилась, успокаивающе поглаживая своего верблюда по шее:

— У тебя есть план, как от них избавиться?

— Изображу безумную обезьяну с палкой, как прошлый раз, — ответил я, также спрыгивая на песок.

Она издала смешок:

— Дважды в одну реку не войти.

— Что?

— Нет, ничего. Просто мысли вслух.

— Да, я забыл, что ты мыслитель, — с ободряющей улыбкой произнес я, доставая меч.

Бастет вяло ухмыльнулась.

— Они не отступят, — прошептала она.

— Почему? Прошлый раз получилось.

— Прошлый раз они были не так голодны.

Я промолчал, однако понимал — скорее всего, она права. Прошло больше половины суток с момента последней встречи с гиенами и, судя по тому, что хищники шли за нами по пятам, свой голод они не утолили.

— Может, уедем? — в ее голосе засквозила надежда. — Вернемся сюда завтра к прибытию каравана. Они не рискнут напасть на такое количество людей сразу.

— И что мы будем делать? Колесить по округе еще целые сутки без сна и отдыха? Эти твари не отстанут.

— Тогда что делать?

— Привяжи верблюдов к той пальме у колодца и начинай разбивать лагерь.

— Чего?

— Делай, как говорю, — я подошел к источнику воды и осмотрел ведро на веревке. Толстый слой патины полностью покрывал его поверхность. Представив, что придется черпать живительную влагу этой емкостью, я поморщился, но выбора особого не было.

«Да поразит меня молнией Мардук, но это место не походит на стоянку каравана. Хотя, возможно, я чего-то не понимаю».

Подумав об этом, я заглянул вниз. Мое лицо, искаженное водой, отражалось в ровной глади на фоне синего неба. Она стояла недалеко.

«Может, удастся набрать воды без помощи этой дрянной развалины?».

— Готово, — сказала Бастет, привязав волновавшихся верблюдов к пальме. Животные постоянно дергались и ревели, так что ей пришлось приложить немало усилий и успокаивающих слов.

— Хорошо, теперь ставь палатку.

Нубийка смотрела на меня, словно на сумасшедшего:

— А как же…

— Бастет, — резко осек ее я, — ставь палатку.

Было видно, что она боится, хоть и пытается это скрыть. Не произнося ни слова, она начала готовить привал, с трудом удерживая дрожь в руках. Я поднял глаза вверх. Солнце было в зените. Ветер, дувший со вчерашнего вечера, стих и теперь наступила полная, зловещая тишина.

«Затишье перед бурей» — подумал я, и тут же вдалеке раздалось громкое тявканье гиен.

Я перевел взгляд на Бастет. Она пока держалась.

— Закончила?

— Почти.

— Хорошо. Как завершишь, полезай внутрь и не выходи, пока я не скажу.

Бастет вскочила:

— Что ты задумал?

— Сейчас тебе это знать не нужно. Главное помни, — я посмотрел ей прямо в глаза, — если хочешь дожить до встречи с караваном, делай, как скажу, и не медли. Слышишь? Не медли!

— Да, — сказала она дрогнувшим голосом и скрылась в палатке.

Я глубоко и шумно вдохнул, пытаясь унять сердцебиение.

План по спасению пришел в голову внезапно и неожиданно. Да, он был безумен. К тому же, приходилось рассчитывать на помощь женщины, которая до смерти боится предстоящей опасности. Но времени на дальнейшие размышления у меня не осталось. Три крупные полосатые гиены показались из-за скалы.

* * *

Как?

Как мне, бывшему еще недавно, простому ремесленнику и жалкому заключенному, удалось заставить подчиниться столь буйную и своенравную особу? Очень просто. Я не питал никаких иллюзий на этот счет. Врожденный страх и панический ужас перед гиенами побудил Бастет слушаться меня. В других обстоятельствах она никогда бы этого не сделала, я уверен. Только гиены. И Азамат. Вот две вещи в этом мире, способные сломить ее.

Для чего?

Для чего я делаю все это? Для чего согласился на это приключение? Для чего сохранил жизнь своей спутнице, когда была возможность удрать с тюками золота на верблюдах? Здесь уже не так просто. Я мог бы сказать, что особого выбора не было, и в случае отказа меня ждала медленная и мучительная смерть. Но тогда я бы покривил душой. Выбор есть всегда, и я его сделал уже тогда, сидя за столиком с ужином перед Азаматом, разделяя с ним пищу. И прошлой ночью размышлял об этом. Должен признать, уверенность в правильном выборе с тех пор только окрепла.

Почему?

Это был последний вопрос, который всплыл в моей голове прежде, чем звери приблизились почти вплотную. Почему мне удалось обуздать свой собственный страх? Превратить его из врага если не в союзника, то хотя бы в нейтральную фигуру на игровой доске? Неужели я не боюсь? Нет, я буквально дрожу, словно пальмовый лист на ветру, когда смотрю в эти беспощадные желтые глаза. В эти разинутые пасти