Ответы были заурядны, без намека на криминал. Покидала яМасючку с твердым решением заняться этой фирмой завтра же, если, конечно,проснусь.

Когда вернулась на дачу, в супружеской спальне уже не было света.Я не стала тревожить Виктора и Катерину. Рискнула лечь среди гераней без всякойподстраховки, полагаясь исключительно на свое крепкое здоровье. Однако, срединочи в моей комнате раздался звонкий голос Катерины:

— Соня, ты жива?

— Еле-еле, — ответила я, переворачиваясь на другой бок. —Спасибо за заботу.

Забота повторилась через несколько часов. И так до утра,которое я встретила в добром здравии и даже без головной боли.

“Все же проняла Иванову, — с гордостью подумала я,проснувшись от игривого луча солнца. — Как настропалила она Катерину:точнехонько бегала ко мне, как часы. Вот Иванова! А кричала: “Не верю! Неверю.” Поверила значит, поверила.”

Иванова-то поверила, да я была жива, вот что печально.Значит глупая моя версия про герани, и на фирму ту ехать не стоит. Куда ехать?Курам насмех? Нет, Иванова права, герани здесь не при чем.

И все же это было не так. Герани сыграли в этой историиочень важную роль. В тот момент я чувствовала их причастность, но в чем онаобъяснить не могла. Мысли блуждали уже в другом направлении.

“Умерла толпа народу. И все от остановки сердца. И двери…Стоп. Что объединяет трупы? Кровати и двери. Исключая Павла.”

Я спустилась в столовую и подробно расспросила Катерину опрошедших похоронах. Ничего полезного из ее разговора не вынесла.

Из ванной вышел Виктор и внес более ценные дополнения.Оказывается Павел угодил под самосвал прямо напротив районного отделениямилиции, в непосредственной близости от памятника Пушкину.

“После разговора с Владимиром сразу заеду туда, — решила я.— Может найду свидетелей.”

— А цветы? — спросила я.

— Что “цветы”? — не понял Виктор. — Какие там цветы! —махнул он рукой.

— Не до цветов нам, — вздыхая, сказала Катерина. —Оказалось, Павка морочил нам головы. Не учился нигде. Врал. До сих пор в головене укладывается. Куда же он каждый день ходил? Как не позвоню ему — винституте. Такой был хороший мальчик, и вот, пожалуйста, улица засосала.

— А все ваши бабьи слюни, — сплюнул Виктор. — Говорил я вам.Не захотел жить с тетей Марой, — на здоровье. Ушел на квартиру, — извольте.Слушали бы меня, был бы парень жив.

Он сказал это так уверенно, словно знал рецепт того, какумереть в собственной постели. Стоп. Интересная мысль. Надо мне потом ее додумать.

Завтрак получился у Катерины так себе. Видно смерть Павладействительно подкосила ее, раз даже на кулинарных способностях отразилось.

Я поспешила в Ростов, поскольку уже нависла опасность незастать Владимира.

К счастью, увидеться нам удалось, а вот поговорить толком неуспели. Он садился в “Мерседес”, когда я подъехала.

— Софья, ты?! — обрадовался он и тут же загрустил. — Ксожалению спешу. Умерла моя родственница, жена брата. Он был в отъезде, еду еговстречать.

— Я привезла вещи…

Он не дал мне договорить, жестом показывая, что не хочет обэтом и слышать.

— Нет, вещи не возьму, иначе ты про меня забудешь. Вернешь вдругой раз.

— Когда же?

Он задумался.

— Сегодня будут похороны… Вечером вернусь поздно… А может ивовсе не вернусь. У брата горе, не оставлять же его одного. Приезжай завтраутром.

Такое приглашение показалось мне странным.

— Почему утром? Почему не после обеда?

— После обеда у меня важная встреча. Я ждал ее неделю, дажебольше. Из-за нее и приехал в Ростов. Ты не обиделась?

Тревога в его глазах была мне приятна.

— Нет, нисколько. Утром, так утром.

И мы расстались. Он поехал своей обычной дорогой. Я за ним.У клуба затормозила, хотела зайти, но охранник меня остановил.

— Простите, сегодня клуб не работает.

— Почему? — удивилась я. — Выходной был вчера, впонедельник.

— Спецзаказ.

Я, невзирая на его протесты, заглянула внутрь и заметилатраурные ленты.

“Все ясно. Смерть Власовой — событие для Ростова. Неудивлюсь, если будет устроено прощание с ее телом в местной филармонии. Или вдругом центре культуры. На поминки же, это очевидно, все съедутся сюда, в клуб“Три кота”. Интересно, мальчики из стриптиза тоже будут? ”

Я отправилась к памятнику Пушкину.

Без труда разыскала отделение милиции. Напротив, чуть правеек памятнику, расположился магазин, в котором Иванова крыла матом очередь. Вдвух шагах от магазина был газетный ларек. Я купила журнал, завязала разговор спродавщицей, смазливой девицей. Павел был видным парнем, девица вполне моглаего заметить.

— В тот день была не моя смена, — разочаровала она меня. —Спросите рядом, на лотке.

Рядом на лотке продавали лекарства. За неимением покупателя,продавщица пялилась на прохожих.

“Это то, что мне нужно,” — подумала я и устремилась к ней.

— Видела, как же, видела, — взахлеб бросилась рассказыватьона. — Парень шел, симпатичный такой. Я обратила на него внимание.

— А цветы? — спросила я. — Он нес цветы?

— Нес, нес, герани, красную и белую. Я потому на него изасмотрелась.

— У него обе руки были заняты?

— Нет, одна. В одной руке цветы, а другую он держал вкармане джинсов.

— Вам не показалось, что ему дурно, что у него кружитсяголова?

Продавщица задумалась.

— Да нет, он был в хорошем настроении, улыбался каким-тосвоим мыслям. Нет, ему не было дурно, нет, улыбался он, улыбался.

— И что же произошло потом? — в нетерпении спросила я.

— Потом он остановился, вон там, чуть левее и собралсяпереходить улицу. Стоял, ждал. В это время ко мне подошел покупатель, и яотвлеклась. Вдруг слышу визг тормозов, шум…

— Значит вы не видели как это случилось?

— Нет, у меня был покупатель. А когда я услышала шум, всепобежали туда. Я не могла отойти. У меня лоток. Толпа закрыла дорогу. Мненичего не было видно. Я уже посмотрела потом.

— Милиция рядом, — показала я в сторону отделения. —Среагировали быстро?

— Да, быстро. Водитель вышел, его тут же задержали. Нашлисьсвидетели. Меня тоже спрашивали. Я сказала, что ничего не видела.