— Нет, слава богу не успел ей доставить радость, — ответилаКатерина и вновь залилась слезами.

Что и требовалось доказать. Значит во время гибели геранибыли в его руках. И здесь герани! Опять герани! Где Иванова? Где этасумасбродная? Где эта шальная Иванова? Никогда нет ее под рукой, если оченьнадо!

Я помчалась в ее комнату. Иванова лежала на кровати… Боже,как мне сделалось дурно. Уже не могу видеть человека, лежащим на кровати.

— Ма-аа-мочка-аа, — заблеяла я.

Иванова лежала с компрессом на голове. Когда я заблеяла, онасняла компресс и пробасила:

— Хрен тебе на воротник!

Я обрадовалась. Не тому, что она мне пожелала, а тому, чтоИванова жива, хоть и брякает глупости.

— Поняла, все поняла, — воскликнула я в угаре прозрения. —Это герани! Это они!

Иванова откинула голову на подушку, натянула на лоб компресси простонала:

— Уйди, заполошная, муторно.

Несложно было догадаться, что они с Зинкой топили горе встакане. Боль души в сочетании с водкой — гремучая смесь. Но не могла яоставить Иванову в покое. Позарез мне был нужен советчик.

— Ты только вникни как умерли все, — упрямо пыталась ядонести до нее суть своего открытия. — Сначала герани, потом остановка сердца.Только что видела труп Власовой.

Иванова стянула компресс и вновь оторвала голову от подушки.

— А ей-то чего не жилось?

— Та же причина: герани за головой.

— И остановка сердца?

— Остановка сердца безусловная, раз тело холодное, — сознанием дела ответила я.

— Вскрытие что показало?

— Вскрытия еще не было.

Иванова опять уронила голову на подушку.

— С тобой говно хорошо есть, — пробурчала она, натягивая налоб компресс.

— Почему? — изумилась я.

— Наперед забегаешь.

— …

— Вскрытия еще не было, а ты уж знаешь от чего она умерла, —пояснила моему вопросительному молчанию Иванова. — Власова истеричка. Когдаистеричек бросают мужья, они глотают снотворное или вскрывают себе вены.

— Крови не было, — уточнила я.

— В любом случае твоя версия с геранями — чушь, как все, очем ты говоришь, — не обращая внимания на ремарки, заявила Иванова.

— Верочка в двадцать пять лет умирает от остановки сердца!Вот это чушь!

— Верочка страдала пороком с детских лет. Дурнаянаследственность Фимы. Вся его родня — сердечники.

— А тетя Мара? Если верить Катерине, то, не считаярадикулита и геморроя, тетя Мара патологически здорова.

— Я бы показывала психиатрам всех, кто верит Катерине, —отрезала Иванова. — Вашей Маре семьдесят лет, и скажу, как доктор медицины: небудет геморроя у того, у кого здоровое сердце.

Не советую это запоминать: Иванова прекрасный врач, но имастер по “перлам”.

— Молодой и красивый труп Павла и вовсе нашли подсамосвалом, — продолжила она, пока я добросовестно переваривала информацию овзаимосвязи сердца и геморроя.

— Да, но и там были герани, — оживилась я.

— Откуда?

— Я подарила. Он нес их в руках, когда угодил под грузовик.

— Это говорит об одном: ты каждой дырке затычка. Лезешь смасючкиными геранями везде. Скоро весь Ростов будет ими утыкан.

Мне сделалось нехорошо. Полный Ростов трупов. И я томувиной?

— Все, кому дарила герани — мертвы, — загробным голосомсказала я. — Это факт. Не один не выжил. Неизвестна только участь тех, ктоподобрал герани на остановке. Думаю, им тоже не поздоровилось.

— У тебя серьезное нервное расстройство. Думаю, отдлительного полового воздержания, — заключила Иванова, снова стягивая с головыкомпресс.

Она привстала на кровати покрутила пальцем у виска.

— И все же хочу провести эксперимент, — со всейрешительностью заявила я. — Поставлю в своей комнате горшки с геранями и лягуспать. Проконтролируй, пожалуйста, мое самочувствие.

Иванова заржала, даже забыв про Моргуна. Мне стало обидно.

— Что ты ржешь, как конь, когда твоя подруга жизнью рискуетради науки.

— Какой науки? Слава богу наука от тебя вдалеке, а Масючкаспит с этими геранями каждый день и, дай бог ей здоровья, не умирает.

— Масючка не спит с геранями. Они растут на веранде, кудаона заходит не чаще раза в день, чтобы полить цветы. И не отговаривай меня отэксперимента, а лучше обрати внимание на мое самочувствие.

Иванова уселась поудобней, опираясь на подушку, сплела нагруди руки и призадумалась.

— Думаешь, ночуй Фима дома, жив был бы и сейчас? — грустноспросила она.

— Конечно! — с чувством воскликнула я. — И Власова была быжива, как не горько мне в этом признаваться. Дернул меня черт всучить ей этигерани. Да и Верочке тоже навязала. Один Павел погиб от любви к халяве. И матьсвою так же погубил.

Иванова хмурилась и все глубже уходила в раздумья. Я решилаковать железо пока горячо.

— Ну посуди сама, — закричала я. — Такое количество смертейв рекордно короткие сроки не может быть совпадением. Ведь не может? Не может?

— Может, — выпала из задумчивости Иванова. — Ростовдвухмиллионный город. Знаешь сколько народу здесь умирает каждый день?

— Но не все же после общения со мной и с клумбой гераней заголовой.

— Да, это странно, — согласилась Иванова, но тут же сказалагадость: — Странно не то, что умирают после общения с тобой. Удивляюсь тем, ктовыживает. Себе например. Но герани за головой были у всех, это факт. И даже уПавла, угодившего под самосвал, в руке были две герани. Это совпадение и мнекажется удивительным. Допустим, ты права. Что из того?

— Как что? Герани и являются убийцами.

— Герани — неодушевленный предмет, а следовательно, убийцейявляется тот, кто их жертвам поставляет. Ты по-прежнему настаиваешь на своейверсии?

Я была непреклонна.

— Да, настаиваю на своей версии и готова ответить передзаконом, если понадобиться.

— Думаю, не понадобится, — успокоила Иванова. — Но как тыэто мыслишь, гений? Как герани могут влиять на здоровье людей? Мои тетки всюжизнь выращивали герани и живы, стервы, до сих пор. Надо бы привезти им твоих.