так сильно утомлял день на ногах с повышенной гравитацией. Стоило коснуться подушки, уснула мгновенно и даже не почувствовала, когда спать лёг Ивес.

Глава 24. Закон квадрата-куба

Кристина Соколова

Я проснулась от непривычно яркого света, бьющего в веки даже сквозь затемнённый стеклопакет иллюминатора. Поморгала, повернула голову и… обнаружила смятую простыню и чуть тёплую подушку.

«Всё верно. Ивес поспал рядом, напитался за ночь твоими бета-колебаниями и ушёл работать дальше. А ты что хотела?» — проворчал внутренний голос, но меня всё же кольнуло иголочкой обиды.

Ну я же его спасла… вроде как… А он до этого меня поцеловал. Правда, после этого мы поссорились. В висках противно запульсировало… В наших отношениях сам дьявол ногу сломит, швархи меня задери, как понять, чего хочет Ивес? Почему после того поцелуя оскорблял предположениями о том, что я буду с ним за деньги?..

Стоило так подумать, как огромный жирный шварх шлепнулся с потолка прямо на одеяло. Каюсь, не удержалась — завизжала. Потом подхватила лежащее на панцире и шевелящее лапками насекомое и засунула в первую попавшуюся пластиковую ёмкость. Удивительное дело: эти красавцы едят любую еду, любят металл, а пластмассу переварить не могут…

После гигиенических утренних процедур я отправилась на нижнюю палубу, чтобы проведать людей. Хотела по старой привычке раздать пайки с едой, но выяснила, что Ивес сегодня уже покормил пассажиров.

— Надменный такой, фи, — поделился со мной непрошенным мнением всё тот же пожилой мужчина из седьмой каюты, который пришёл попросить обезболивающее. — Мы ещё и, оказывается, в коридоре в шеренгу должны были выстроиться, чтобы получить завтрак! Нормально, да? Зуб даю, что этот рогатый удовольствие от нашего унижения получал.

Я лишь шумно вздохнула, покачав головой.

— Уверяю, лейтенант-коммандер Ивес Ир’сан ни в коем случае не хотел вас обидеть. Наоборот, он лично спустился на нижнюю палубу, чтобы убедиться, что все пассажиры получают питание.

— М-да? — Захухря пожевал губу. — Что же он тогда, как вы, милочка, не обошёл по-человечески все каюты?

Вот тут я разозлилась. То ли это «милочка» в мой адрес уже порядком выбесило, то ли я устала от постоянно тянущей к полу гравитации, то ли начинающаяся мигрень сыграла свою роль.

— Потому что это не сервис пятизвёздочной гостиницы, а военный корабль! — неожиданно рявкнула я. — Хватит ныть. Вот ваша таблетка. Следующий!

— А я что? Да я ничего… — тут же пошёл на попятный собеседник.

Я провела в лазарете почти весь день, но не потому, что так много людей пострадало при посадке, а потому, что бегать по «Солнечному ветру» было откровенно тяжело. Лишь два раза я поднималась на верхнюю палубу проверить состояние Селвина, в остальное время читала учебник по биомеханике на узкой койке в лазарете, поглядывая, всё ли у пассажиров в порядке, не нужна ли моя помощь. Но за весь день только Багила пришла на перевязку, все остальные просили обезболивающее, и это порядком начало напрягать. Похоже, из-за повышенной гравитации у людей начались проблемы с сосудами… Только этого нам не хватало! Скорее бы Аскелл уже исправил настройки гравитонов.

В обед Хальгард спустился на нижнюю палубу, громко оповестил, что если кто-то голоден, то должен выстроиться в очередь, раздал пайки за десять минут и чуть ли не вприпрыжку умчался. В который раз я позавидовала его физической подготовке. Каким же сильным надо быть, чтобы так легко двигаться с притяжением Тальвиля? Впрочем, Ивес тоже перемещался легко, как будто и не замечал неудобств. Когда Дениз рысцой спустилась в лазарет, мне и вовсе стало стыдно. Эх… Вернёмся на станцию, займусь тренировками и попрошу дока составить грамотную белковую диету для роста мышечной массы.

Чуть лучше морально я себя стала чувствовать лишь тогда, когда на стул в лазарете опустился уставший Аскелл. У него были красные глаза и серый, почти пепельный оттенок лица. А движения медленные-медленные…

— Всё, починил! — сказал таноржец на выдохе и потёр грудную клетку. — Сейчас система перезапустится, и лишняя гравитация будет скомпенсирована.

Мне мгновенно стало стыдно за собственные мысли, и я бросилась к таноржцу.

— Аскелл, ты как себя чувствуешь? Ты что, всю ночь напролёт работал? У меня есть высококалорийный батончик, и могу развести капельницу с глюкозой, только… устанавливать я её не умею.

— Да не. — Брюнет фирменно улыбнулся, от чего на щеках образовались милые ямочки, и замахал руками. — Ничего не надо, я просто новость пришёл сказать хорошую. Хотя…

В этот момент что-то зажужжало — и я почувствовала себя легче, будто кто-то с плеч убрал рюкзак килограмм на тридцать.

Из кают тут же послышалось раскатистое «Ур-а-а!».

— Ну наконец-то о людях подумали!

— Уф, я уже думала, моё сердце не выдержит…

Аскелл лишь светло улыбнулся, слыша всевозможные крики радости и лёгкое возмущение «почему так долго?», затем встрепенулся:

— Морковка, слушай, мне бы всё-таки обезболивающее, голова что-то раскалывается…

Я кивнула и полезла в аптечку. На миг не поверила, обнаружив, что в ней на две упаковки меньше! Две упаковки по пять блистеров. Странно… Конечно, на борту пассажиры с вывихами и травмами, но их не так много, чтобы за каких-то полутора суток на Тальвиле исчезло сразу столько лекарств.

Выдав таблетку Аскеллу, я всё ещё с сомнением покосилась на аптечку. Надо бы доложить Ивесу, вот только что сказать-то? Подозрительно, что люди пьют столько обезболивающего? Звучит так себе. Ладно, сейчас гравитация нормализовалась, может, всё сойдёт на нет…

Лейтенант Лесли ушёл отдыхать на верхнюю палубу, а я осталась в лазарете и, почувствовав, что в висках противно стучит, тоже приняла таблетку обезболивающего. Бескрайний космос, так голова не болела, даже когда я по двенадцать часов проводила на кассе! Дурное предчувствие свернулось холодной змеёй на сердце. Вечером дождусь Ивеса и непременно ему всё расскажу, как бы глупо ни звучали мои слова.

Пришла Багила на очередную перевязку. Она вяло трепалась о том, что с новой гравитацией чувствует себя теперь почти что пушинкой. Я посмотрела на внушительные формы роковой красотки и промолчала.

— Кристин, слушай, а обезболивающего у тебя не будет? — спросила девушка, когда с перевязкой было покончено.

Я нахмурилась. По вчерашним заметкам Дениз, этой пассажирке был сделан укол с мощным антибиотиком вкупе с седативным.

— Зачем тебе? Неужели нога так сильно болит?

По полу в дальнем углу неторопливо пополз очередной шварх. Багила вздрогнула, но визг на этот раз не подняла. Я встала