Никакой опасности не слышно и не видно. И все же он не могидти вперед, ни шагу не мог сделать. Что-то не пускало, таившееся в нем самом.Он не должен был спускаться туда, вот и все.

На него уже поглядывали с недоумением. А он по-прежнемустоял, стиснув автомат, словно искал поддержки у своего привычного инструмента.

– Ну, мы идем? – сварливо бросил Егоршин.

Мазур даже не колебался – просто стоял столбом,прислушиваясь к себе. Никакой внутренней тревоги, беспокойства, неудобства,ничего подобного. Не болит, не свербит...

А с места не стронешься.

Такого с ним прежде не случалось. Бывают, конечно, –любой военный человек подтвердит – неописуемые словами предчувствия.Предвидения опасности, ранения, смерти. И тогда командир бомбардировщика насвой страх и риск отменяет боевой вылет, а потом техник, которого попросилипроверить моторы, растерянно чешет в затылке и объявляет, что правый мотор,точно, сдох бы аккурат над вражеской территорией...

Примеров множество, рассказывать можно дотемна. Мазур и саммог бы добавить к этой коллекции немало случаев – иные происходили с ним, иныес его друзьями. Но в том-то и соль, что в с е г д ачто-то чувствуешь, пусть и не можешь это описать.

Сейчас он не чувствовал ровным счетом ничего. Но твердознал, что в долину не пойдет. И точка.

– Пошли, – сказал он, стряхнув оцепенение.

И стал забирать влево, где под тупым углом смыкались двакрутых склона.

– Опять наверх карабкаться? – возмутился доктор.

Ничего не ответив, Мазур упрямо двигался вперед, иногдатыкая палкой в заросли папоротника. Женщины почти сразу же двинулись за ним, даи доктор, ворча и крутя головой, все же не осмелился на открытый бунт. Отсердца помаленьку отлегло. Они спустились, стали подниматься.

Треск валежника. Мазур моментально прицелился в ту сторону.Меж деревьями мелькнуло серовато-белое пятно – это уносился марал, закинувголову, промчался вниз по гребню, показался в долине...

Сухой хлопок, неяркая вспышка! Взлетело плотное облачкосерого дыма. Олень осел на задние ноги, рывком вскочил и кинулся бежатьстранными скачками, вихляя, качаясь. Снова негромкий взрыв, под переднейногой, – и рогатый покатился кубарем, забился, уже не смог встать, каталсяпо земле, крича надрывно и жутко.

– Стоять всем! – рявкнул Мазур.

И двинулся в ту сторону, пригнувшись, зорко глядя под ноги.Олень бился на том же месте, хотелось зажать уши, но Мазур помаленькупродвигался, ощупывая палкой дорогу, как слепец. Остановился, поднял бинокль кглазам, изучая широкую полосу примятой травы.

Он уже примерно догадывался, что увидит. Так и есть: межсочных стеблей высокой травы торчали почти неотличимые по цвету, но слегкавыделявшиеся изгибом и наклоном жесткие усики. Не будь ветерка, заметить ихбыло бы гораздо труднее, но легонький ветерок дул, ин а с т о я щ а я трава колыхаласьвовсю – а вот зеленые тугие усики, смахивавшие на листья ананаса, почти нешевелились.

Еще одно пакостное изобретение пытливого ума: легкиепротивопехотные мины, на иных театрах военных действий их высевали как раз свертолетов, сотнями, с приличной высоты. Входит глубоко в землю, выбрасываетусики, достаточно мимолетного прикосновения... Модель устаревшая, но весьмаэффективная. В иных уголках земного шара их можно закупать хоть вагонами, были быденежки.

Мина-крошка, конечно же, не убивает – кишка тонка. Дажеспециальные ботинки с особой стелькой от нее уберегут. Но человеку вн о р м а л ь н о й обувипокалечит ступню. На то и рассчитано нехитрое противопартизанское оружие: чтобыбыло как можно больше раненых, становящихся обузой для затерянного в джунгляхотряда...

А для Мазура и один-единственный раненый – несказаннаяобуза. В особенности если этим раненым стал бы он сам. Тогда осталось быпустить пулю в лоб, предварительно посоветовав то же остальным...

Прохор даже серьезнее, чем Мазур думал. Впрочем, ничегоудивительного – зарубежные связи, международный клуб для избранных... Мазур сходу мог бы назвать города, где купить такие мины не труднее, чем стаканчиккедровых орешков в Шантарске. То-то и вертолет появлялся... Расчет был точен,любой, умученный бесконечными подъемами и спусками, с радостью рванет в долину.

Он поднял автомат и послал пулю в голову оленю. Тотмоментально умолк, перестал биться. Задняя половина тела лежала на каменистомсклоне, где любой сюрприз заметен издали, и Мазур решился, вынув нож,осторожненько пошел туда.

Возился он минут пятнадцать, вернулся к своим с ободраннойот шкуры задней ногой, еще капавшей кровью. Притворился, будто не видитпечальных женских взглядов, сунул свою ношу доктору:

– Вот и мясцо... Понесете. Пошли, нужно это поганое местечкообойти подальше. И смотрите под ноги, душевно вас прошу. Если кто подорвется,не знаю, что и делать..

– Мины?!

– Ценное наблюдение, Вика, – сказал Мазур. – Они,клятые. Хоть и слабенькие, а настоящие.

– Боже мой... – то ли вздохнула, то ли всхлипнулаона. – А завтра на нас бомбы бросать начнут?

– Сначала нас найти надо, – веско сказал Мазур. –За мной шагайте, след в след...

Он ступал медленно, как по тонкому льду, то и дело пробуядорогу сосновым дрыном. Вообще-то «высевать» такие игрушки на густую тайгу –вещь безнадежная: запутаются в кронах, не уйдут в землю, как надлежит, будутваляться как попало, одна из сотни встанет на боевой взвод. Тут вам не равнина,тут климат иной... Но это – рассуждение военного, профи. А в окружении Прохоратакого может и не оказаться, еще сыпанут наугад лишнюю жменю – так чтоосторожность не помешает. Логика непрофессионала – темный лес...

Мазур старался выбирать каменистые участки, их, слава богу,хватало. И часто оглядывался. Слабосильная команда старательно топала за ним,след в след. Доктор нес оленью ногу на отлете, ухитряясь даже сейчас сохранятьбрезгливую физиономию. Зато жрать будет, как миленький...

Сзади вдруг ойкнула Ольга. Мазур мгновенно развернулся наполусогнутых, но там все обстояло благополучно – она стояла целая и невредимая,показывая рукой куда-то вверх.

– Что? – окликнул он.

– Интересное что-то на суку болтается...

Мазур вернулся к ней. Точно, среди темно-зеленых пышныхсосновых лап виднелось что-то продолговатое, чуть более светлого оттенка. И ононе походило ни на животное, ни на птицу, и уж тем более на воронье гнездо илигайно[11]. Скорее уж на мятую тряпку... или на небольшойпарашютик, ну да, что-то вроде тоненьких строп просматривается, а пониже виденчерно-рифленый шарик...

– Мина? – спросила Ольга пугливо-любопытно.