⁸ на которую западные политики отреагировали с морально праведным негодованием. Рассуждая здраво и учитывая интересы безопасности Советского Союза, они признали необходимость умиротворения и восстановления правопорядка; тем не менее, отчасти под давлением общественного мнения внутри страны, они ожидали, что венгерское правительство простит "преступников" и "девиантов" так же великодушно, как и прагматично намеревалось привлечь большинство населения на сторону своей политики.

Такой исторический компромисс в действительности мог быть правдоподобным, поскольку главной целью внешней политики режима Кадара сразу после 1956 года было выйти из почти полной (западной) дипломатической изоляции и доказать, что даже с точки зрения Запада новая система, хотя ее концепция была далеко не безупречной, была не хуже, а то и лучше, чем у других коммунистических режимов. По мнению Кадара, новая система в Венгрии создавала лучшие и более либеральные условия для большинства населения, чем те, которые существовали в других странах советского блока - за исключением Польши, - и это должны были признать и западные державы. Согласно этой логике, Венгрия должна была заслуживать признания, а не негативной дискриминации, подвергающей страну международной изоляции.

Главным требованием Запада к режиму Кадара, помимо нереалистичного требования о выводе советских войск, было предоставление амнистии тем, кто был заключен в тюрьмы после 1956 года, в обмен на нормализацию отношений. Теоретически это могло бы стать основой для компромисса, однако обе стороны оказались идеологически жесткими и негибкими в этом вопросе. Учитывая внутриполитическую стабильность, Кадар считал освобождение "преступников" 1956 года слишком опасным до конца 1950-х годов, не говоря уже о том, что широкомасштабный процесс возмездия не был завершен до 1960 года. Частичные амнистии, объявленные в 1959 и 1960 годах, стали одновременно и важным шагом на пути к внутренней консолидации, и признаком более гибкого отношения, направленного на прекращение международной изоляции страны. Западный блок, с другой стороны, долгое время не считал, что давление на правительство Кадара на публичных форумах не приведет к решению проблемы. Поэтому, пожалуй, можно рискнуть предположить, что если бы Запад, и в первую очередь США, оказал давление на венгерское правительство, чтобы заставить его умерить пыл политического возмездия, напрямую, путем тайных переговоров, как это произошло позднее в 1960-62 годах, а не обращаясь к самой широкой общественности, например, на дипломатических форумах ООН, то они могли бы заставить венгерское правительство пойти на более серьезные компромиссы гораздо раньше. Это могло бы существенно повлиять на саму кампанию возмездия, смягчить ее суровость и тем самым непосредственно спасти множество человеческих жизней.

Однако для Соединенных Штатов повторяющийся вопрос о Венгрии в ООН был настолько важен в борьбе сверхдержав за влияние на третий мир, что прямые переговоры с венгерскими властями стали возможны только после того, как дебаты в ООН были явно исчерпаны к 1960 году.

Реакция Америки: От освобождения к либерализации

После революции правительство США оказалось под ударом западной прессы. Администрацию обвиняли в том, что она сначала подтолкнула венгров к восстанию, а затем бросила их на произвол судьбы. К середине ноября 1956 года американское руководство нашло ответ своим критикам в прессе, заявив, что, хотя правительственные чиновники всегда были глубоко обеспокоены судьбой "порабощенных народов" и постоянно выражали эту обеспокоенность, они никогда не поощряли самоубийственные восстания. Это объяснение вряд ли было убедительным, однако его значение не стоит недооценивать. Это было не что иное, как явное и открытое признание того, что в случае возникновения подобного восстания в будущем Восточно-Центральная Европа не может рассчитывать на помощь со стороны Соединенных Штатов. В то же время объяснение администрации продемонстрировало, что американская пропагандистская машина больше не может капризно чередовать темы "освобождения" и "мирного освобождения". После событий польского кризиса и венгерской революции политика США в отношении Восточно-Центральной Европы была переформулирована на новой, более прагматичной и сдержанной основе. По всей видимости, основные принципы этой новой политики - о чем говорилось в главе 3 - были заложены еще летом 1956 года. Венгерские и польские события (с их кардинально разными исходами) лишь подкрепили тот факт, что Соединенные Штаты были не в состоянии предпринять в регионе нечто большее, чем ограниченные тактические шаги. Таким образом, новый подход США к Восточно-Центральной Европе полностью отказался от теории освобождения народов региона: с этого момента целью стала либерализация и "смягчение" коммунистических режимов - политика, которая продолжалась до конца 1980-х годов.¹¹ Западные государства оказывали политическое влияние и давление на восточные правительства посредством экономической поддержки, пособий, займов, культурных и межгосударственных отношений - с целью побудить их проводить более либеральную внутреннюю политику и стать как можно более независимыми от Советского Союза во внешних делах. Но все это происходило в условиях официального - не только де-факто, но и все чаще де-юре - признания Западом европейского статус-кво. Поэтому "освобождение" порабощенных народов после 1956 года возникло лишь в особом ограниченном контексте, то есть в рамках длительной конкурентной борьбы между двумя противоборствующими политическими и экономическими системами. Идея заключалась в том, что в этом соревновании западные демократии в конечном итоге выйдут победителями, что неизбежно приведет к распаду Советского Союза, который, в свою очередь, естественным образом приведет к краху восточноевропейских режимов и тем самым обеспечит их "освобождение".

Американское руководство уже действовало в рамках этой новой прагматичной политики в ООН при решении венгерского кризиса. После нескольких лет безрезультатного осуждения США советской интервенции в Генеральной Ассамблее в 1960 году начались секретные переговоры между американским правительством и режимом Кадара. Прямым результатом этого диалога стало то, что администрация США позволила исключить венгерский вопрос из повестки дня Генеральной Ассамблеи в декабре 1962 года, в обмен на что венгерское правительство в марте 1963 года объявило всеобщую амнистию для большинства тех, кто был заключен в тюрьму за участие в революции 1956 года.

Уроки восстаний 1956 года для Советского Союза

Понятно, что Советы не одобряли место Венгрии в повестке дня ООН и поэтому, в своем ироничном стиле, обвинили западные страны во вмешательстве во внутренние дела Венгрии. Москва ожидала, что американское руководство будет публично демонстрировать безразличие к этому вопросу, так же как и прагматично признавать, что Советский Союз умиротворяет неспокойную ситуацию в стране, находящейся в сфере ее влияния. Следуя логичному предположению, которое впоследствии оказалось достаточно верным, что международная политика в будущем будет во многом определяться противостоянием двух сверхдержав, Советы надеялись, что Соединенные Штаты подчинят сравнительно незначительные вопросы, такие как случай с венгерской революцией, общим американо-советским отношениям.

Об этом свидетельствует телеграмма, которую советский премьер-министр Булганин направил президенту Эйзенхауэру 5 ноября 1956 года и в которой настаивал на совместных военных действиях сверхдержав для разрешения ближневосточного кризиса, одновременно отвечая