— Да-а? — издевательски протянул Грегори, повернувшись так, что в лунном свете отчетливо была видна его кривая улыбка. — Ты меня касалась, забыла? У тебя даже аура поменяла цвет от жалости!

Эль от возмущения хватала губами воздух.

— Да ты… И вовсе не… Я…

— Что ты? — Темная бровь на светлой коже язвительно изогнулась.

Черт возьми, почему она даже не подумала, что он может считать сильные эмоции? Их отражение в ауре можно сдержать, если помнить о ней вообще и хотя бы немного контролировать себя. Но Элинор сдуру расслабилась, а заодно окончательно и бесповоротно записала собеседника в бывшие маги — и никак иначе.

Стало обидно и стыдно одновременно.

И Эль снова не успела закрыться, а Тэйт как ждал — намеренно сам коснулся ее руки.

— Да ты издеваешься! — рявкнул, снова увидев не то, что нужно.

О да, прекрасно, Эль, просто великолепно. Сначала жалость, а потом стыд за эту самую жалость — просто блеск!

Она же совсем не этого хотела, и вообще, по сути, совсем не это чувствовала. Он же умный, талантливый, интересный (когда не прячется в свою скорлупу и не строит из себя заживо погребенного, разумеется), поэтому то, что с ним случилось, и кажется ей несправедливым. А как же иначе? Это не та жалость. Вернее, жалость, но…

Элинор окончательно запуталась в своих мыслях и эмоциях, а он — этот невозможный, чтоб его, человек — до сих пор держал ладонь поверх ее руки и все прекрасно видел.

Эль даже зажмурилась от досады, а потому упустила момент.

— Не смей меня жалеть, — прорычал Грегори неожиданно близко.

Она успела лишь пораженно распахнуть глаза, а в следующее мгновение он ее поцеловал. И речь шла вовсе не о чем-то вроде «целомудренно коснулся ее губ своими губами», и о нежности и осторожности тоже не шла.

Он отпустил ее руку и теперь зарылся пальцами в волосы Эль на затылке. И целовал так, будто вообще не намерен был останавливаться до тех пор, пока полностью не избавит ее от жалости к себе.

И этот план сработал блестяще: Элинор, кажется, забыла не только о сочувствии, но и обо всем на свете.

В первое мгновение, правда, растерялась и вообще от самого этого поступка, и от напора, с которым все происходило. Во второе — азартно подумала: «Ах так!» — и принялась отвечать с не меньшим энтузиазмом. А чтоб неповадно было. Хоть он и считает, что она еще не выросла, но сам же обозвал половозрелой. Вот пусть и получает.

Может, Элинор и не заходила ни с кем дальше поцелуев, но целоваться она умела. Практиковалась на однокашниках. Ну а что ей было делать? Она же всю жизнь ждала Айрторна и не хотела, когда наступит момент, упасть в грязь лицом и показаться малолеткой-неумехой.

Линден… Мысль о нем проплыла и исчезла, не вызвав никаких эмоций. Так же, как особых эмоций не вызывали поцелуи с сокурсниками. Того, что Эль чувствовала сейчас, она еще не испытывала ни с кем. Да и вся ее «поцелуйная» практика не шла ни в какое сравнение с происходящим.

И Элинор совершенно потеряла голову. Если до этого она опиралась ладонью на землю, чтобы не рухнуть, то теперь обвила шею Тэйта обеими руками, притягивая его к себе ближе и одновременно взваливая на него весь свой вес.

Ей нравилось чувствовать его горячую кожу через тонкую ткань одежды, нравился вечно преследующий его запах трав, нравилось, как его короткие жесткие волосы проскальзывают между пальцами. И если отвечать ему Эль начала из чувства протеста и банального «кто кого», то затем увлеклась по-настоящему и продолжала уже с искренним удовольствием.

Грег же в какой-то момент ослабил напор. Прикосновение его губ стало нежнее и медленнее, а рука, каким-то образом успевшая пробраться под ее рубашку на спине, скользнула по разгоряченной коже и вернулась обратно на спину уже поверх ткани и значительно выше, чем была прежде, — на уровень лопаток.

Сказать по правде, Элинор и не думала прекращать это безобразие. Но Тэйт вдруг отстранился и, упершись своим лбом в ее лоб, прикрыл глаза и шумно выдохнул. Его грудь тяжело вздымалась, как и ее, но, в отличие от нее, он явно решил не продолжать.

Черт, она даже не думала, что Грег… такой.

И он остановился!

На сей раз Эль не то что не стала закрываться — намеренно открылась, желая, чтобы в цвете ее ауры отразилась вся степень испытанного разочарования.

Он прочел посыл верно, усмехнулся и покачал головой.

— Вот сейчас мне тебя не жаль, я хочу тебя… прибить, — прошептала Элинор. Как назло, еще не восстановившееся дыхание подвело в самый неподходящий момент, и получившаяся пауза между последними словами прозвучала весьма многозначительно.

Тэйт хмыкнул, и не думая делать вид, что не обратил на это внимания, и отстранился окончательно.

Он явно собирался что-то сказать, уже даже открыл рот, как вдруг замер, уставившись куда-то поверх ее плеча.

— Что… — Эль хотела спросить, что такое, но не успела.

Грегори вскочил на ноги.

И бросился к морю, где на темной воде покачивалось тело в белой одежде…

Глава 6

Тело вынесло волной довольно близко к берегу, тем не менее недостаточно, чтобы можно было добраться до него по мелководью — только вплавь.

Впрочем, Тэйт не раздумывал и секунды: сбросил с себя обувь и кинулся в море, кажущееся в темноте совершенно черным.

Элинор инстинктивно бросилась вслед за ним, но, когда прохладная вода хлестнула по бедрам, осадила себя и остановилась. Чем она сейчас поможет? Будет только мешаться. Да и плавала Эль прежде лишь в неглубоких пресных водоемах. Вот будет умора, если, пытаясь помочь, она сама пойдет ко дну, и Тэйту придется доставать из воды еще и ее.

Поэтому, оставшись на месте, Элинор сделала единственное, чем в данный момент могла быть действительно полезна: швырнула в воздух «светлячок». Вырвавшийся из ладони сгусток энергии крутанулся в воздухе, на мгновение ослепив привыкшие к темноте глаза, а затем послушно полетел вслед за Тэйтом.

Теперь Эль отчетливо видела, как Грегори, наконец доплыв до тела, перехватил его под грудью и, стараясь держать голову жертвы над водой, погреб к берегу.

Девушка, теперь в этом не было сомнений — ее темные длинные волосы казались изорванными водорослями или щупальцами какого-то морского чудовища на фоне