так может. Однажды в детстве на ярмарке смотрела представление с дрессированными собачками, которые приносили хозяину различные предметы. Так вот трюк окмалиона выглядел намного эффектнее.

Алекс уселся прямо на пол, скрестив ноги. В этой позе не было абсолютно ничего аристократичного, просто Навилас сейчас казался таким милым, домашним, даже беззащитным. И, несмотря на то, что я нашла старшего брата, почему-то ощущала себя опытнее, мудрее, выносливее, как полевой цветок, рядом с которым посадили трепетную розу из дворцовой оранжереи. Конечно, цветок прекрасный и с виду сильный, но, чтобы выжить, ему требуется помощь, поддержка и тепло.

Навилас держал в руках аквариум с Гатто, всматривался в глаза рыба и, кажется, копировал его, потому что смешно раздувал щеки и очень похоже пучил глаза.

Я же вновь проверила герцога, поскольку передача знаний – дело небыстрое. Прошло несколько часов, которые мы с окмалионом провели в этой палате. Проклятья развиваются быстро. Очень быстро! Даже самые слабые. Однако, я прекрасно запомнила и пересчитала все ветви побега темной магии. Новых за это время не появилось.

Вот что не давало мне покоя даже пару часов назад, когда я проверяла состояние Ирса в очередной раз – в состоянии стазиса «кокон смерти» не рос, он словно засыпал вместе с человеком. Удивительно, действия других видов проклятий замедлялось, но кокон… кокон просто прекращал свой рост!

А это было уже кое-что!

«Если понадобится, Твоя Светлость, я стану держать тебя в стазисе вечно, приводя в сознание лишь на короткое время. К прискорбию, без еды и воды не научился жить пока ни один человек» - пообещала я, рассматривая лицо герцога.

Удивительно, но с каждым взглядом он становился все ближе, на миг захотелось, чтобы время остановилось, потому что лишь в таком состоянии он был моим. Но миг прошел, Вершитель помог справиться с грешными мыслями. Такие, как лорд Войтер, нужны всем, и присвоить его не выйдет ни у одной женщины. Вернее… В его сердце лишь одна женщина – Родина, а уж из кого она будет состоять – вторично. В любом случае, даже если Ирс проявит ко мне интерес, придется его делить со всем миром, с войной, с долгом, честью…

- Все равно, не дам тебе умереть! – упрямо повторила я. Да, за эту ночь я произнесла эти слова уже сотню, а то и тысячу раз, как молитву, как мантру, как заклинание, как признание в своих чувствах к нему.

- Что ты сказала? – Алекс выглядел растерянным, всклокоченным и утомленным.

- Ничего, - пожала плечами я. – А как дела у тебя?

- Как? – оживился он. – Прекрасно! Великолепно! Я теперь многое понял! И… И мне срочно нужно показать тебе лабораторию!

Он схватил меня за руку и потащил к двери, больше не думая ни о чем, кроме науки. Я его понимала, потому что Роан был таким, я сама была такой, но не сейчас. Ирс с каждой прожитой минутой занимал в моем сердце все больше места. Пусть мы пока не нашли решения, но поделиться своими мыслями с окмалионом я вполне могла. Гатто же видит лучше, чем человек, а уж запоминает все в таких подробностях, какие не снились ни мне, ни брату.

- Постой! Да постой же, Алекс! – я попыталась его образумить, но упирающуюся меня уже почти доволокли до двери. Ох, и сильный! – Алекс Навилас, немедленно прекратите это безобразие!

Последнюю фразу я произнесла строго. Вполне вероятно, что подобным тоном с ним общался дед, поскольку тут же улыбка сползла с его лица, синие глаза утратили свой блеск, и глава осунулся, тяжело вздохнув. Мне даже стало его на секундочку жаль, но мы еще успеем осмотреть его лабораторию не единожды.

Есть дела важнее!

- Ты не хочешь? – удивился братец.

- Я видела твою лабораторию сегодня утром! – строго ответила я, пресекая дальнейшие препирательства, да куда там.

- Это я тебя очаровывал, - улыбнулся этот… этот сластолюбец-сердцеед! Вы видели?! – А что? Могу я пригласить хорошенькую сестричку в место, где провожу почти все свое время? В конце концов, ты очень симпатичная, хоть и одеваешься малопривлекательно.

Наглец!

- Нужна ей твоя лаборатория, как черепахе скорость, - вмешался рыб. – Наверняка ей потребовался совет того, кто мудр, находчив и опытен.

- Понадобился, - вздохнула я.

- Вот! А что я говорил?! – победно заключил Гатто. Сейчас он каждой чешуйкой излучал гордость, важность и напыщенность.

Я же едва не рассмеялась, произнося следующую фразу:

- Жаль только он томится в королевской тюрьме. Придется спросить у тебя, чтобы подтвердить свою догадку.

Ожидаемо, мне показали вуалехвостовый тыл, но все же изволили спросить:

- Что еще за догадка?

Ссориться я не планировала ни с кем. Поэтому начала с лести, которую окмалион обожал.

- Моя догадка ничего не стоит без твоей внимательности и безупречной памяти, - полила я патоку на уязвленное самолюбие рыба. Выпученные глаза засияли удовольствием.

- Моя память безупречна – это не подлежит сомнению, - ответил окмалион. – Теперь к делу. Расскажи о догадке.

- Нет, - покачала я головой. – Сначала ответь на мой вопрос.

- Задавай! Не томи, малек! – и хвост нервно шевельнулся, образовав небольшое волнение на поверхности.

- Герцога мы осматривали с тобой вместе, как только пришли сюда.

- Осматривали.

- Посмотри его сейчас. Внимательно. И скажи, что изменилось за несколько часов.

Окмалион задумался и затих. Спустя минуту, мы услышали его бубнеж:

- Ветви на месте, это тоже, иголок – одна тысяча пятьдесят шесть, новых сил не тянули, глубже не проникали… Странно…

- Что скажешь? – спросила я.

- Ничего не изменилось, хотя проклятья прогрессируют всегда, - ответил рыб.

- Получается, что в стазисе засыпает не только человек, но и это странное проклятье? – удивился Алекс. – А оно точно не живое?

- Не знаю, - честно призналась я.

- Оно созданное, неразумное, но… вполне живое, в вашем, разумеется, понимании, - вклинился рыб.

И… И мы с Алексом сели. Он – на стул, я – на краешек кровати. Нам было над чем подумать, но абсолютно некстати очень захотелось есть.

- Пойдем, поедим? – с мольбой в