показ одного фильма в Германии. “Завещание доктора Мабузе”». Он сделал паузу, и объявление повисло в воздухе, как холодная угроза. Ланг понял, что у него большие неприятности, и приглашение в кабинет министра пропаганды вскоре после неловкого ужина это явно подтверждало34.

Несмотря на обоснованные опасения Ланга, Геббельс вызвал его не для того, чтобы ругать, угрожать или арестовывать. Вместо этого приглашение таило зловещий, прямо в духе Мабузе, замысел. Рассказ Ланга о визите в кабинет Геббельса напоминает повествование главного героя из «Замка» Кафки. В беседе с Уильямом Фридкином в 1974 году (вскоре после того, как тот снял «Изгоняющего дьявола»), Ланг вспоминал, как появился в министерстве и был встречен грубыми нацистскими охранниками. Те велели ему пройти по длинному коридору и повернуть налево. Последовав их инструкциям, Ланг оказался перед другим столом, за которым сидело еще больше вооруженных нацистов в форме. Те, в свою очередь, приказали ему пройти по следующему ряду длинных коридоров. После третьего поста охранников и ряда коридоров Ланг оказался перед огромной дверью, где его уже вежливо попросили минуточку подождать35.

Кабинет оказался большим, длинным и мрачным, как пещера, а Геббельс сидел в самом конце его за огромным письменным столом. Обстановка «подавляла», рассказывал Ланг. Но рейхсминистр на удивление бурно его приветствовал. Режиссер рассказывал эту историю с вариациями, и в одной из них Геббельс вообще не упоминал о фильме. В другой он просто сказал, что это нельзя показывать из-за неоднозначной концовки. Но он похвалил фильм «Метрополис» и сообщил, что фюреру эта работа Ланга понравилась. Окончательно удивив режиссера, Геббельс предложил ему возглавить отдел кинематографии Министерства пропаганды. Тогда Фриц Ланг стал бы главным цензором нацистского государства.

Ланг, по его словам, дал на это согласие, но признался Геббельсу, что его бабушка и дедушка по материнской линии были евреями (через два года Нюрнбергские законы сделали такое признание смертным приговором). Геббельс рассмеялся и ответил: «Господин Ланг, мы сами решаем, кто ариец, а кто нет». Обливаясь потом, Ланг поблагодарил его и заверил, что ему очень приятна оказанная честь. Затем Геббельс долго распространялся о том, что Гитлер не сомневается: Ланг сумеет создать «национал-социалистическую эпопею», – а режиссер в это время, глядя на башенные часы через огромное окно кабинета, составлял план отъезда из Германии ночным поездом.

Биографы Ланга расходятся во мнениях относительно того, когда именно режиссер бежал из Германии, но в течение нескольких месяцев после этого он определенно оказался в Париже. Более того, он давно планировал этот шаг, переведя деньги во французский банк и тайно переправив через границу сценарий «Завещания доктора Мабузе». Изгнание ознаменовало его окончательный разрыв с женой, Теей фон Харбоу. После создания фильма «М» они стали ссориться по политическим мотивам. В 1930-х годах Харбоу работала в нацистской киноиндустрии, хотя, как мы увидим далее, степень ее сотрудничества остается предметом споров.

«Завещание» недолго шло в Будапеште в апреле 1933 года, а премьера картины в Нью-Йорке состоялась в 1943-м, когда американские войска вступили в бой с немцами в Северной Африке. В то время Ланг уже открыто говорил, что эта история об одержимости и ужасе представляет собой «аллегорию, в которой запечатлена террористическая политика Гитлера. Лозунги и воззвания “Третьего рейха” в фильме вложены в уста отъявленных преступников. Таким путем я надеялся разоблачить замаскированную нацистскую теорию, согласно которой нужно было намеренно разрушить все, чем дорожил немецкий народ»36. В Германии фильм был показан лишь в 1951 году.

Кракауэр, который подружился с Лангом в эмиграции, писал, что такая героическая интерпретация Лангом собственного творчества «отдает ретроспективным видением». Возможно. Но «Завещание доктора Мабузе» – это действительно тот самый фильм, из-за которого Ланг был вынужден покинуть родину и Европу. Если он слишком «глубоко копнул» в прочтении собственного фильма ужасов, то надо признать, что министр пропаганды нацистской Германии сделал то же самое – понял, насколько это точная пародия на фашистский режим, раскрывающая к тому же его величайший секрет: нацисты стремятся наводить ужас и разрушать, чтобы заполнить вакуум террором. Ланг снял фильм ужасов о политике в ответ на попытку нацистов превратить политику в фильм ужасов.

В беседе с Фридкином Ланг говорил, что много раз встречался с Зигфридом Кракауэром, когда тот эмигрировал в Соединенные Штаты. Прочитав книгу Кракауэра, он был потрясен. По его словам, это «лживая книга»: немецкие кинематографисты, «особенно мистер Мурнау», не капитулировали перед фашизмом. За исключением «одного-двух фильмов», названия которых режиссер не уточнил, немецкие фильмы ужасов стремились показывать социальное зло, старались изобразить, каким стал мир после Первой мировой войны.

В ходе интервью Фридкин спросил Ланга, почему в его фильмах так много внимания уделяется деградации и преступникам. Тот ответил, что его всегда интересовали настоящие убийцы, потому что они на вид вполне нормальные люди. Возможно, именно поэтому он решил не демонстрировать все зверство растлителя малолетних в фильме «М» и всю степень безумия персонажа Петера Лорре. Ужасные подробности зрители могли додумать сами. Таким образом, по его словам, зрители становились «соавторами» фильма. Крайняя степень демонстрируемого насилия вынуждала бы их дистанцироваться и мешала бы понять смысл сцены, когда убийца смотрит на своего двойника в зеркале. Зритель должен был понять, что сама нормальность роднит его с теми ужасами, которые творит Ханс Беккерт. Им следовало не смотреть фильм о монстре, а увидеть свою причастность к преступлению.

Зрителям этой картины, многие из которых в ближайшие годы будут кричать «Зиг хайль!» на гигантских митингах, придется вступить в сговор с этим ужасом и ощутить его действие на себе. Когда пришло время решать, сотрудничать с истинным злом или нет, немецкий народ дрогнул. Некоторые отказались. Другие открыто поддержали Третий рейх. Однако почти все они активно или пассивно участвовали в функционировании нацистского режима.

Искусство ужаса

Искусство ужаса уберегло многих своих адептов от соучастия в ужасах реального мира. Экспериментальное искусство после Первой мировой войны выставило изуродованный труп на всеобщее обозрение. Нелепо и ужасно скрюченные тела персонажей Макса Эрнста и зловещие образы Отто Дикса также напоминали мертвецов. Сюрреализм превратился в искусство ужаса, некую медитацию на израненный и разрушенный человеческий облик.

В новом мире фашизма не было места искусству, представлявшему войну ужасной, государство – террористическим, а убийство – бесчеловечным и чудовищным. В фашистском мировоззрении войну стоило помнить только как ряд мужественных поступков, когда стальные люди бросались вперед под проливным дождем снарядов и пулеметным огнем. В их глазах возвышенное величие сражений могут подрывать исключительно затаившиеся в тылу чудовища: слабовольные политики и гражданские вольнодумцы, а заправляют всем этим шоу