Злой и обиженный за Россию патриот Эдик запомнил главное — ему не мешают. Если вспомнить, что раньше Чека всюду совало свой нос и держало руку на «пульсе», да и крепко держало, не шевельнешься! То слова о невмешательстве можно было расценить, как одобрение и даже поддержку — незаметную и безмолвную помощь. Но Эдику такая помощь по фигу. Цилиндры с текстами уехали вместе с Сулейманом Мехди и «Боярыней Морозовой», и Эдик мучился неизвестностью. Может быть, Мехди в чем-то ошибется. Или нуждается в консультации специалиста. Как у него вообще идут дела — Эдик не знает. Уже почти готовы еще несколько цилиндров-тубусов, а без Сулеймана пристроить их поглубже в нужных местах весьма проблематично. Колеблясь между идеей самому организовать экспедицию к библейским местам и обидой на ФСБ, Эдик пришел к мысли купить лучше власть, а уж через нее нажать на Директора ФСБ. У них агенты бездельничают по всему миру…пусть помогают! Да и все кругом говорят, что олигархи лезут во власть, а он — что? Хуже? Власть в стране — нищая, духом прежде всего, не имеет идеи, кроме набивания своих карманов — бедная, жадная и тупенькая, словно блондинка, и просто грех ее не купить, тем более, она только того и ждет.

Эдик нашел в Интернете сайт, где продавалось все, и набрал слова «Депутат Госдумы». Через минуту он имел список из трех еще непродавшихся депутатов, и проставленные цены — от миллиона до полутора, против их фамилий, в зависимости от жадности. Он тут же их купил, переведя названные суммы на указанные счета. Были и еще депутаты, из рубрики «продавшиеся», и проставленные цены колебались от трех до пяти миллионов — видимо, люди поняли, что продешевили и готовы были перепродаться. Эдик купил их сразу с десяток. Он верил людям, хотя сайт «продажа депутатов» и значился под рубрикой «народные приколы» — сатира и юмор. Он сам юморил и сатирил в живописи, и не сомневался, что другие тоже умеют это делать — с юмором и рекламой. Не обязательно толкаться в коридорах Госдумы с пачками денег в карманах, на дворе двадцать первый век. Сайт шутливый, но миллионы, переведенные в банках, чьи адреса проставлены рядом с депутатскими именами, миллионы эти за шутку никто не принял и обратно не перевел. Эдик был уверен, что человек, получивший миллион долларов, обязательно прибежит узнать, что нужно сделать, чтобы через какое-то время получить второй миллион, и он не ошибся — уже со следующего утра в Российский музей принялись названивать депутаты, желающие осмотреть Российский музей. В своем кабинете Эдик знакомился с прибывшими народными избранниками и ставил им задачу. Уже через неделю в Госдуме образовалась фракция из восемнадцати депутатов под названием «Российские корни», которая объявила о своем приоритете — защита и возрождение российской истории и культуры. Первым кирпичом в эту защитную стену фракция решила заложить закон о приватизации национальной культуры. Эдику надоело собачиться с эрмитажниками и прочими музейщиками, надоело свое недвусмысленное положение и статус. В самом деле, если люди в свое время приватизировали нефтяные скважины и железные дороги, заводы и месторождения, то почему нельзя приватизировать сокровища национальной культуры? Тем более, что механизм приватизации уже продуман и опробован, механизм, при котором львиная доля переходит в руки начальников, значит — в его, Эдика, руки. Новый закон о приватизации культуры фракция «Российские корни» разработала в рекордные сроки, попросту и бесхитростно содрав его с того самого закона. Все музеи по нему предлагалось передать в частные руки путем чековых аукционов. По этому закону каждому россиянину предполагалось выдать культурный ваучер, или — культяучер, на который он и сможет участвовать в культяучерных аукционах при продаже Третьяковки, Эрмитажа и прочих из списка. Этот культяучер в будущем будет стоить невесть каких больших денег, а пока что все граждане, желающие продать пусть еще не выпущенный свой культяучер, могут продать его Российскому музею за бутылку водки.

Самое странное, пресса почти не упоминала о готовящемся событии, и заказ на отпечатку культяучеров, поданный Эдиком на фабрику Госзнака, был сначала даже отвергнут. Потом, разобравшись, заказ приняли, но опять заморозили печать, сославшись на отсутствие принятого закона о приватизации культуры. Подсчет голосов «за» и «против» показал Эдику, что необходимо будет купить еще десятка полтора депутатов, чтобы появились шансы на успех. Телефон его разрывался от звонков, охрана вышвыривала и спускала с лестницы всех представителей Эрмитажа, которые так и лезли в долю на аукционах, пытаясь заранее поделить шкуру неубитого медведя в свою пользу. Эдик потребовал, чтобы они купили хотя бы с десяток депутатов, чтобы хоть что-то требовать, а если нет, он приватизирует Эрмитаж и без них — и посмотрим тогда…

Словом, жизнь в Российском музее кипела ключом, но перед самым внесением законопроекта в Думу Эдуарда Максимовича Поспелова пригласили в прокуратуру для согласований и прочей мелочевки, а там вместо этого согласования ему был предъявлен ордер на арест, после чего Эдика без лишних слов законопатили в одиночную камеру.

Вначале Эдик был уверен, что через три дня его отпустят. Обозленные фээсбэшные опера закрыли дело и передали все, что накопали в прокуратуру. Обозленные, что Эдик так и не взял на себя трупы и просто попользовался их дурацким служебным рвением. Тем более что директор ФСБ устроил им разнос за то, что впихнули к нему всяких… — и велел вообще закрыть дело.

Следователь прокуратуры по особо важным делам Троекуров давил взглядом сытого хищника, с Эдиком держался вежливо и особого рвения на первых допросах не проявлял. Предъявив обвинение, просто выслушал пояснения Эдика, кивая головой, и все. Обвинение в хищении картины путем подмены, Левитан «Хлебное поле» из Васильковского краеведческого музея. До этого обвинения Эдик был уверен, что его вытащит директор ФСБ. Решил пугануть, когда он кинулся скупать депутатов. Поэтому конкретное обвинение в конкретном преступлении так ошарашило Эдика, что он лишился дара речи. Его объяснения об ошибке звучали детским лепетом, он и сам это понимал. Но что еще можно сказать?! Ясно, что за эти три дня прокурор времени не терял, явно прошерстив документацию Российского музея, и выудил, возможно, единственную ниточку, которая тащила Эдика на реальный срок. Ниточка на глазах превращалась в леску, а Эдик поначалу да с перепугу вообще увидел ее канатом, с которого не сорваться.

Дураку ясно, что олигархов сажают не за преступления, а по заказу. Надо посадить — вот и сажают. Иностранцу этого не объяснить, наши все понимают. Это Эдику доказал его адвокат, по кличке Чума, как дважды два. Троекуров имел постановление на арест Эдика, но обвинение предъявил только после того, как наткнулся в документах Российского музея на единственную, быть может, ниточку, которая и оправдывала арест, позволяя предъявить обвинение. Нет, олигархов не сажают даже за преступления — слишком много людей и дел завязано на олигархах. Только по спецзаказу, причем свыше…Чума многозначительно тыкал пальцем в потолок, но Эдик только хмыкал. Намек понятен, но разве Президенту России делать совсем нечего, чтобы сажать Эдика? Президент наверняка и не слышал про такого. Но предсказания Чумы сбывались — едва Эдику удалось отбиться от обвинения в подмене Левитана, как прокурор Троекуров выкатил еще одно, и второе, и третье…