В нем была какая-то легкость, незлобивая смешливость. Будтомальчишка, фехтующий прутиком, он наносил легкие небольные уколы, на которые неполучалось толком злиться, кажется, даже у старика. А свои намеки онпреподносил Саше так деланно, так забавно, что она и не думала принимать их всерьез…А что плохого в том, что она ему нравится?

И потом, в его музыку она влюбилась задолго до того, какпознакомилась с ним самим. А соблазн взять с собой в дорогу это волшебство былслишком велик.

* * *

Все дело в музыке, не иначе. Чертов юнец словно гаммельнскийкрысолов подманивал невинные души своей холеной флейтой и использовал свой дар,чтобы портить всех девок, до которых мог дотянуться. Вот он пробовал добратьсяи до Александры, а Гомер даже не знал, что с этим делать!

Проглатывать его дерзкие шутки старику стоило большоготруда, и очень скоро они встали ему поперек горла. Раздражало Гомера и то, какбыстро Леонид сумел договориться с непреклонным ганзейским начальством, чтобывсей троице позволили пройти по Кольцу перегон до Добрынинской — и это бездокументов! В хоромы к начальнику станции, лысому пожилому щеголю с тараканьимиусами, музыкант входил с футляром, полным патронов, а вышел улыбаясь и налегке.

Гомер был вынужден признать, что его дипломатическиеспособности им оказались кстати: мотодрезина, на которой они прибыли наПавелецкую, пропала из отстойника одновременно с исчезновением Хантера, а путьв обход мог занять и неделю.

Но больше всего старика насторожила та легкость, с которойфигляр сорвался с хлебной станции и распрощался со всеми сбережениями, толькочтобы отправиться в туннели за его Сашей.

В ином случае такая легкость говорила бы о влюбленности, ноздесь старику виделась сплошная несерьезность намерений и привычка к скорымпобедам.

Да, мало-помалу Гомер превращался в ворчливую дуэнью… Но унего были основания для бдительности и повод для ревности. Единственное, чегоему сейчас не хватало, — чтобы его чудом обретенная вновь муза сбежала сбродячим музыкантом! С совершенно лишним, надо сказать, героем, для которого вего романе не было заготовлено места, а он приволок собственный табурет ипо-хамски уселся ровно посередине.

— Неужели на всей Земле совсем никого не осталось?

Их троица уже шагала к Добрынинской в сопровождении трехкараульных: правильно распорядившись патронами, можно было сделать явью самыесмелые грезы.

Девчонка, только что взахлеб рассказывавшая о своем походена поверхность, осеклась и погрустнела. Гомер переглянулся с музыкантом: ктопервым бросится ее утешать?

— Есть ли жизнь за МКАДом? — хмыкнул старик. — Новоепоколение тоже задается этим вопросом?

— Конечно, есть, — уверенно заявил Леонид. — Дело не в том,что больше никто не выжил, просто связи нет!

— Ну я вот, например, слышал, что где-то за Таганской естьтайный ход, который выводит в один любопытный туннель, — начал старик. —Обычный вроде бы туннель, шесть метров в диаметре, только без рельсов. Залегаетглубоко, метрах на сорока или даже пятидесяти. Уходит далеко на восток…

— Это не тот ли туннель, который ведет к уральским бункерам?— перебил его Леонид. — И это история про человека, который случайно забрел внего, потом вернулся с запасом еды и…

— Шел неделю с короткими привалами, потом у него сталазаканчиваться провизия, и ему пришлось повернуть обратно. Туннелю не было ещевидно ни конца, ни края, — скомканно, сбившись с былинной интонации, закончилГомер. — Да, по слухам, к уральским бункерам. Где еще может оставаться кто-тоживой.

— Это вряд ли, — зевнул музыкант.

— Еще знакомый в Полисе рассказывал как-то о том, что одиниз местных радистов наладил связь с экипажем танка, который успели задраить иуйти в такую глушь, что никому даже и в голову не пришло ее бомбить… —демонстративно обращаясь к Саше, продолжил старик.

— Ну да, — покивал Леонид. — Тоже известная история. Когда уних кончилась соляра, они вкопали танк в землю на холме, а вокруг неговыстроили целый хутор. И еще несколько лет по вечерам разговаривали по радио сПолисом.

— Пока приемник не сломался, — раздраженно досказал Гомер.

— Ну, а про подводную лодку? — потянулся его соперник. — Проатомную лодку, которая была в дальнем походе и, когда начался обмен ударами,просто не успела выйти на боевые позиции. А когда всплыла, все уже давно былокончено. И тогда экипаж поставил ее на вечный прикол неподалеку отВладивостока…

— И от ее реактора до сих пор питается целый поселок, —встрял старик. — Полгода назад я встречал человека, который утверждал, что он —первый помощник капитана этой лодки. Говорил, что всю страну пересек навелосипеде и добрался-таки до Москвы. Три года ехал.

— Прямо лично с ним разговаривали? — вежливо удивилсяЛеонид.

— Лично, — огрызнулся Гомер.

Легенды всегда были его коньком, и он просто не могпозволить молодому нахалу заткнуть себя за пояс. Оставалась у него в запасе иеще одна история, сокровенная. Он-то намеревался рассказать ее совсем подругому случаю, а не тратить попусту в никчемном споре… Но, глядя, как Сашасмеется очередной шутке этого пройдохи, решился-таки.

— А про Полярные Зори не слышали?

— Какие зори? — обернулся к нему музыкант.

— Ну как же? — сдержанно улыбнулся старик. — Крайний Север,Кольский полуостров, город Полярные Зори. Богом забытое место. До Москвы тысячиполторы километров, до Петербурга — не меньше тысячи. Поблизости разве чтоМурманск с его морскими базами, но и до него прилично.

— Словом, глухомань, — подбодрил его Леонид.

— Вдалеке от крупных городов, от секретных заводов и военныхбаз. Вдалеке от всех основных целей. Те города, которые наша противоракетнаяоборона защитить не могла, были стерты в пыль и пепел. Те, над которыми былщит, где успели сработать перехватчики, — старик посмотрел вверх, — сами знаете.Но были ведь и места, по которым никто не целился… Потому что угрозы ониникакой собой не представляли. Полярные Зори, например.

— До них и сейчас-то дела никому нет, — отозвался музыкант.