— Власть? — немногословно подсказала Кэти. — Не забудьте еще«слушаться его», — мятежно добавила она, поднявшись. — Не это ли вы собиралисьспросить?

Падре Грегорио также встал.

— Предположим, собирался, — сказал он с хладнокровнойучтивостью. — Что бы вы ответили?

— То же, что любая женщина с головой и твердым характером! Яне буду, не буду обещать повиноваться никакому мужчине. Животные и детиповинуются, но не женщины!

— Вы закончили, senorita? Кэти сглотнула и резко кивнула.

— Тогда позвольте мне сказать, что я не собиралсяупотреблять слово «повиноваться». Я собирался спросить вас, сможете ли выуважать желания Рамона, а не его власть. И, к вашему сведению, я потребовал быот Рамона тех же самых обязательств, что и от вас.

Ресницы Кэти опустились на ее бледные щеки, скрывая сильноесмущение.

— Простите, — сказала она пристыженным голосом. — Я думала…

— Нет необходимости извиняться, — утомленно вздохнулсвященник.

Он повернулся и подошел к окну, которое выходило на маленькуюплощадь и церковь.

— Для вас также нет необходимости приходить сюда еще раз, —добавил он, не глядя на нее. — Я дам знать Рамону о своем решении.

— Каково же оно? — поинтересовалась Кэти. Он покачалголовой:

— Я хочу какое-то время подумать. Кэти нервно провела рукойпо волосам:

— Падре Грегорио, вы не можете запретить нам вступить вбрак. Если вы нас не повенчаете, это сделает кто-нибудь другой.

Он выпрямился. Медленно повернувшись, он посмотрел на неевзглядом, который был одновременно и гневным и веселым.

— Спасибо, что напомнили мне о моих полномочиях, senorita. Ябыл бы очень разочарован вами, если бы вы не сумели отыскать прямо перед уходомтакие слова, чтобы у меня сложилось наихудшее о вас мнение.

Кэти посмотрела на него в бессильной ярости.

— У вас огромное самомнение, вы самый непогрешимый… — Онасделала длинный осторожный вдох, чтобы остановить себя. — Мне безразлично вашемнение обо мне.

Падре Грегорио наклонил голову с преувеличенной вежливостью:

— Еще раз благодарю.

Кэти вырвала пучок травы и раздраженно отбросила его. Онасидела на широком плоском камне, прислонившись спиной к дереву, и невидящимвзором смотрела на пологие холмы и долины. Солнце садилось, небо окрасилизолотисто-красные полосы, но после встречи с падре Грегорио прекрасный закат неслишком радовал. Не успокоили ее и шесть часов, проведенные в покупках сГабриэлой. В сотне шагов от нее прошла большая группа людей. Это уходили домойна обед те, кто работал в доме Рамона.

Кэти рассеянно подумала о том, где провел день Рамон, нобыла слишком обессилена, чтобы задерживаться на этой мысли. Она все времявозвращалась к утреннему визиту.

Как этот человек посмел рассуждать о ее мотивах и эмоциях,подумала Кэти, гневно глядя на неясно вырисовывающиеся горы.

— Я надеюсь, — растягивая слова, произнес глубокий веселыйголос, — ты не обо мне думаешь с таким выражением лица.

Кэти обернулась в изумлении, и ее блестящие волосызаструились по правому плечу. Рамон стоял почти что рядом с ней, и егоширокоплечая фигура закрывала золотой закат. Он выглядел так, как будто провелцелый день в офисе под работающим кондиционером. Разве что снял пиджак,расстегнул воротник свежей белоснежной рубашки и завернул рукава на загорелыхруках. Его темные брови были слегка приподняты в вопросе, а взгляд не отрывалсяот ее лица.

Кэти подарила ему послушную улыбку:

— Вообще-то я…

— Вынашивала план убийства? — сухо предположил Рамон.

— Что-то вроде этого, — пробормотала Кэти.

— И кто же жертва?

— Падре Грегорио, — призналась она, поднимаясь на ноги.

Взглянув на нее со своей устрашающей высоты, Рамон засунулруки в карманы брюк, и белая рубашка от вздоха натянулась на его могучей груди.Кэти почувствовала, как у нее участился пульс в ответ на это мощное мужскоедвижение. Тем не менее его следующие слова вернули ее к тому, о чем онаразмышляла.

— Кэти, я видел его в деревне несколько минут назад. Онотказывается венчать нас.

Кэти была подавлена тем, что презрение падре Грегорио зашлотак далеко. Ее прекрасное лицо вспыхнуло от негодования.

— Он объяснил тебе почему?

Неожиданно Рамон улыбнулся одной из тех внезапных,сокрушительных улыбок, от которых у Кэти всегда перехватывало дыхание.

— Кажется, падре Грегорио считает, что тебе не хватаетнекоторых качеств, которые, по его мнению, необходимы, чтобы стать хорошей женой.

— Каких, например? — с досадой потребовала Кэти.

— Кротость, послушание и уважение к власти. — Кэтиразрывалась между гневом и чувством вины. — И что же ты ему сказал?

— Я сказал, что мне нужна жена, а не собака.

— И?

Черные глаза Рамона вспыхнули от смеха.

— По-моему, падре Грегорио считает, что мне будет лучшезавести собаку.

— Замечательно! — пылко воскликнула Кэти. — Кажется, этотнадоедливый старый тиран демонстрирует неестественный интерес к твоему благу.

— На самом деле он заботится о тебе, — криво усмехнулсяРамон. — Он очень боится, что через некоторое время после свадьбы мне захочетсяубить тебя.

Кэти повернулась к нему спиной, чтобы спрятать смущение иобиду;

— Неужели для тебя так важно, что он думает? Руки Рамоналегли ей на плечи, и он нежно, но твердо прижал ее к себе.

— Ты же знаешь, что нет. Но для меня нестерпима мысль опромедлении нашей свадьбы. Если падре Грегорио не передумает, я найдусвященника в Сан-Хуане, и наши имена огласят заново. Но это означает отсрочку.Кэти, падре Грегорио — единственный, кто может обвенчать нас в воскресенье. Тызнаешь это. Все остальное уже приготовлено. Работа в доме закончится сегодня,твои родители уже заказали билеты на самолет в субботу, и я забронировал имномер в гостинице.

Кэти затрепетала от его теплого дыхания, раздувающего ееволосы, от интимной близости его могучего тела. Но он вдруг сказал:

— Падре Грегорио только что уехал на остров Вьекус. Онвернется во вторник, и я хочу, чтобы ты опять встретилась с ним и дала любыеобязательства, которые ему необходимы.