«Арест офицеров „по указке" казаков: командующего полком войскового старшины Калугина, командира 2-й сотни подъесаула Калабухова, подъесаула Леурды и других. Полкового адъютанта Елисеева предупредили, что некоторые казаки… хотят арестовать и его».

По постановлению полкового комитета офицеров освободили. «…Они, — пишет Елисеев, — были наши родные офицеры… с которыми мы были так близки… Многие казаки… стояли и мрачно, стыдливо молчали. Говорить… было не о чем!

Все офицеры полка чувствовали себя глубоко оскорбленными… Леурда был окончательно „смят" событиями, у него словно отнялся язык… Вина его перед казаками была только в том, что, кроме служебных отношений, духовного общения он с ними не имел.

…50-летний Калугин стал тихим и боязливым.

2-я сотня… состояла из казаков богатых и зажиточных станиц — Новопокровской и Дмитриевской. В мирное время она стояла совершенно изолированно от полка… Привыкнув к добрым своим командирам, к спокойному, патриархальному укладу жизни-службы, казаки были „вздернуты на дыбы" своим новым и молодым командиром… подъесаулом Калабуховым, который решил подтянуть свою сотню так, чтобы она стала „как эскадрон юнкеров"… Не будь революции — сотня терпела бы, но вот случилось, — и казаки отомстили своему командиру- станичнику.

…Некоторых офицеров, удаленных из полка по настоянию казаков, Кубанский войсковой штаб командировал в Персию… Странное явление, — отмечает Елисеев, — все эти офицеры прожили в полку еще несколько дней, и казаки, встречаясь с ними, отдавали положенную воинскую честь им, словно ничего не случилось»[384].

7 (20) марта 1917 г. в газете «Правда» был опубликован Приказ № 1 Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов о создании в войсках солдатских комитетов и Советов солдатских депутатов. Создание специфических казачьих советских органов данный приказ не предусматривал, но в то же время он распространял систему солдатских комитетов и Советов и на казачьи формирования, включая их в общеармейскую советскую систему. В связи с этим казаками стихийно организовываются сотенные, полковые, бригадные и дивизионные комитеты, а также комитеты отдельных команд. Во фронтовых соединениях и объединениях, состоявших как из казачьих, так и из армейских частей, в создающиеся солдатские комитеты включают и делегатов-казаков. Главным Советским органом Кавказского фронта стал Тифлисский совет солдатских депутатов, преобразованный после своего слияния с Тифлисским Советом рабочих депутатов (26 мая (8 июня) 1917 г.) в Тифлисский Совет рабочих и солдатских депутатов[385].

Надо отметить, что из-за неспокойной обстановки и начинающейся анархии на фронте и в тылу Приказ № 1 выполнялся медленно — процесс «комитетизации» и «советизации» казачьих формирований в Закавказье затянулся на месяцы. Например, 13 (26) апреля казаки 16-го Донского казачьего полка в своей жалобе начальству сообщали, что у них в полку до сих пор все еще нет никаких комитетов, а офицерский состав «относится без особого уважения к новому строю».

Однако даже созданные уже комитеты и Советы часто не могли планомерно работать из-за препятствий, чинимых им войсковым начальством. Так, 17 (30) апреля 1917 г. батальонные комитеты 1, 2 и 4-го Кубанских пластунских батальонов предъявили корпусному комитету 1-го Кавказского армейского корпуса протест против распоряжения начальника 1-й Кубанской пластунской бригады, «который приказал комитетам собираться на заседания один раз в неделю, а затем расходиться по своим сотням и командам». Это делало работу батальонных комитетов практически невозможной, ибо многим их членам «нужно было ходить с позиций на заседания за 30–40 верст по труднопроходимым горам».

Более того, с 30 марта (12 апреля) приказом № 4 главнокомандующего генерала Н.Н. Юденича, с согласия Тифлисского Совета солдатских депутатов, все войсковые комитеты, в том числе и казачьих частей и соединений, подчинялись фронтовому командованию. В состав данных комитетов и Советов вошли в основном «мелкобуржуазная интеллигенция, рядовые офицеры, писари и т. д.», поддерживавшие курс Временного правительства на продолжение войны до победного конца. Самые устойчивые позиции здесь имели эсеры-оборонцы[386].

С 23 апреля (6 мая) по 25 мая (7 июня) в Тифлисе прошел I Краевой съезд Кавказской армии. На нем присутствовало 1800 делегатов от армейских частей и соединений, большинство из которых составляли представители эсеров и меньшевиков. Съезд избрал Краевой совет, в котором высшим представительным органом казачества Кавказского фронта стала Казачья секция[387].

В это же время был поднят вопрос о создании на Кавказе отдельного общефронтового казачьего представительного органа, но это постоянно, вплоть до осени 1917 г., откладывалось, хотя к 18 (31) августа «за скорейшую организацию Совета казаков для казачьих частей, как входящих в Кавказскую армию, так и не входящих», высказались 4-я Кубанская и 4-я Кавказская казачьи дивизии, 2-я отдельная Забайкальская казачья бригада, 3-й Верхнеудинский полк Забайкальского казачьего войска и 2-я Забайкальская казачья батарея.

Но военный комиссар Кавказского фронта Донской стоял против создания подобного Совета, считая, что последний вызовет трения между общеармейскими и казачьими организациями. По его мнению, лучше было бы сформировать при Краевом совете Кавказской армии Казачий отдел. Более того, противниками Совета оказалась и часть казаков — например, 2-й Аргунский полк Забайкальского казачьего войска и штабные команды 3-й отдельной Забайкальской казачьей бригады. В итоге процесс формирования казачьего органа был застопорен до октября 1917 г.[388]

Тем временем 3 (16) июня 1917 г. на Юго-Западном фронте на съезде депутатов казачьих частей Особой и 9-й армий и правления Казачьей партии, созданной казачьими представителями при Совете выборных Особой армии, было принято «Временное положение о Совете казаков», определяющее принципы, устройство и организацию Советов казаков армий и отдельных корпусов и Съездов казаков фронтов как представительств фронтового казачества, которые предполагалось распространить на всех театрах боевых действий[389].

22 сентября (5 октября) правление Казачьей партии предложило начальнику штаба главнокомандующего войсками Кавказского фронта генерал-майору Лебединскому распространить среди кавказских казачьих формирований свое «Временное положение о Совете казаков» с целью выявления мнения фронтового казачества о желательности и возможности претворения в жизнь его принципов и установок. В ответ на это 24 сентября (7 октября) генерал Лебединский уведомил партийное правление о согласии казачьих частей и соединений фронта на утверждение Совета казаков Кавказской армии. Однако сложившаяся к тому времени политическая обстановка в Закавказье не позволила сформировать этот Совет, и, судя по отсутствию в архивных документах каких-либо упоминаний о его деятельности, фронтовое казачество до конца войны так и не получило своего объединенного представительского органа[390].

В сложившуюся к 1917 г. многообразную партийную систему основная масса казачества предпочитала не входить, сохраняя некую политическую независимость и общественное единство своего сословия. Поэтому казаки были, как правило, беспартийными, тем более что в подавляющем большинстве их симпатии оказывались «не столько на стороне одной конкретной партии, сколько всего чрезвычайно широкого и