— Придется запретить швейцарам пускать миссис Фьоренца вмагазин, — решила она, зная, что этим наверняка навлечет на себя гнев мужаЭгнис. — А что украла вторая?

— Детский комбинезон, варежки, пару свитеров. Она, конечно,все отрицает, — объяснил Марк и, философски пожав плечами, вручил Мередит чашкукофе. — Все записано на видеопленку. Общая цена похищенного — около двухсотдолларов.

Мередит кивнула, всей душой желая, чтобы измученная молодаямать признала воровство, иначе им придется доказывать свою правоту и вызватьполицию, чтобы предотвратить встречный иск за незаконное задержание.

— У нее есть судимости и приводы?

— Мой знакомый в полиции говорит, что нет.

— Но вы согласитесь не возбуждать дела, если она подпишетпризнание?

— Это еще к чему?

— Во-первых, процесс обойдется недешево. И во-вторых, янахожу просто омерзительным допустить, чтобы миссис Фьоренца и на этот раз всесошло с рук, а эта бедняжка попала в тюрьму только за то, что украла одежду длясобственного ребенка.

— Давайте договоримся: вы запрещаете старому чучелупоявляться в магазине, а я отпускаю девчонку, при условии, конечно, что онапризнается в воровстве. Заметано?

— Заметано, — обрадовалась Мередит.

— Приведите старушку, — велел охраннику Марк. МиссисФьоренца вплыла в комнату в облаке дорогих духов и с улыбкой на губах, хотябыло ясно видно, что ей не терпится покончить с неприятным делом и поскорееуйти.

— Господи, мистер Бреден, вы, кажется, сегодня неторопитесь.

— Миссис Фьоренца, — вмешалась Мередит, — вы постояннодоставляете нам массу неприятностей, поскольку упорно берете вещи с прилавков иуходите, не заплатив.

— Знаю, Мередит, знаю, иногда я поступаю нехорошо, но этоеще не значит, что со мной можно разговаривать в подобном тоне.

— Миссис Фьоренца! — продолжала Мередит сквозь зубы, в своюочередь, раздраженная тем, что с ней обращались, как с дурно воспитаннымребенком. — Людей сажают в тюрьму на много лет за кражу вещей, гораздо менееценных, чем эти. В приемной ждет женщина, укравшая теплые вещи для своегоребенка, и ей грозит заключение. Но вы… вы берете безделушки, в которых ненуждаетесь!

— Боже милостивый, Мередит! — с ужасом воскликнула миссисФьоренца. — Не думаешь же ты, что я взяла эти серьги для себя? Не настолько яэгоистична! И тоже стараюсь делать людям добро!

Мередит, сбитая с толку, поколебалась:

— Вы хотите сказать, что жертвуете все, что крадете, наблаготворительность?

Кукольное лицо мгновенно приняло возмущенное выражение,очевидно, миссис Фьоренца была шокирована.

— Иисусе! Да какой приличный фонд примет подобные серьги?Они просто невыносимы! Нет, конечно, нет, я взяла их для своей горничной! У нееужасный вкус: эта чудовищная штучка ей понравилась бы. Хотя, думаю, ты должнапередать тем, кто закупает товары для магазина, что подобные украшения отнюдьне служат укреплению репутации «Бенкрофт». Конечно, у Голдбладта подобные вещидопустимы, но здесь…

— Миссис Фьоренца, — перебила Мередит, игнорируя абсурдноенаправление, которое приняла беседа, — в прошлом месяце я предупреждала, чтоесли вы опять попадетесь на воровстве, придется приказать швейцарам не пускатьвас в магазин.

— Вы это серьезно?

— Вполне.

— И теперь мне не позволят войти в «Бенкрофт»?

— Совершенно верно.

— Да это неслыханно!

— Мне очень жаль.

— Посмотрим, что на это скажет мой муж! — пригрозила она, нов голосе звучали жалкие, испуганные нотки.

— Он услышит об этом, если вы предпочтете сами ему сказать,— ответила Мередит, ощутив, что старушка скорее встревожена, чем раздражена.

Эгнис гордо вскинула голову, но с губ сорвалось лишьнеуверенное бормотание:

— Ноги моей не будет в этом магазине! Стану покупать толькоу «И. Мэгнина». Уж они-то не опустились бы до того, чтобы выставить эти гнусныесерьги на прилавке!

Взяв со стола сумку, она пригладила седые волосы и шагнула кдвери. Прислонившись к стене, Мередит молча пила кофе. На душе было так мерзко,словно она только сейчас ударила старую женщину по лицу. В конце концов мужвсегда платил за украденные Эгнис вещи, так что магазин ничего не терял,конечно, в том случае, когда миссис Фьоренца ловили на месте преступления.

— Вы заметили, какой она выглядела жалкой и несчастной? —спросила она Марка после некоторого раздумья.

— Нет.

— Вообще-то это для ее же пользы, — продолжала Мередит,удивляясь странному выражению лица Марка. — Кто знает, может, наказав Эгнис, мыдали ей хороший урок, и теперь она поостережется воровать, верно?

Вреден медленно расплылся в улыбке, словно услыхав забавныйанекдот, и, не отвечая, поднял трубку и нажал четыре кнопки.

— Дэн, — велел он охраннику с первого этажа, — миссисФьоренца сейчас спустится. Останови ее и потребуй вернуть ремень, который лежиту нее в сумочке. Верно, — кивнул он, ухмыляясь потрясенной Мередит, — тотсамый, на краже которого ты один раз уже поймал ее. Она только сейчас стащилаего с моего стола.

Марк повесил трубку, и Мередит, немного придя в себя,посмотрела на часы. Мысли ее уже были заняты предстоящим совещанием.

— Встретимся позже, на собрании. Ваш отчет готов?

— Да. Отдел неплохо поработал. Потери снизились в прошломгоду на восемь процентов.

— Потрясающе! — искренно похвалила Мередит. Сейчас, большечем всегда, ей было необходимо, чтобы никто не смог ей указать на недочеты вработе. Кардиолог отца настаивал, чтобы тот либо сложил с себя обязанностипрезидента, либо удалился от дел не меньше чем на полгода. Филип решил взятьотпуск и вчера встречался с советом директоров, чтобы обсудить, кого назначитьисполняющим обязанности президента на время своего отсутствия. Кроме этого,Мередит знала, что отчаянно хочет заменить отца на посту… и в этом, впрочем,была не одинока. Четверо остальных исполнительных вице-президентов испытывалито же желание. Но Мередит так упорно трудилась, чтобы достичь цели. И хотяпроработала в универмаге меньше всех, добилась несомненных успехов благодаряжелезной решимости и неутомимому усердию. Более того, в кресле президента снезапамятных времен сидели Бенкрофты, и родись она мальчиком, пост и, о,президента автоматически перешел бы к ней. Ее дед был моложе, когда взял насебя бразды правления, но он родился мужчиной и не боялся совета директоров, откоторого теперь зависело каждое сколько-нибудь важное решение. В этом отчастибыла вина Мередит. Именно она сражалась и делала все, чтобы расширить сферувлияния «Бенкрофт энд компания, но открытие филиалов в других городах требовалоогромного капитала, который можно было собрать, лишь впервые выставив напродажу акции. Теперь каждый мог купить акции компании на бирже, и если раньшечлены совета были просто куклами, которых мог по своей воле выбрать илипрогнать отец Мередит, теперь же они отчитывались перед многочисленнымидержателями акций. Более того, каждый директор сам владел достаточно большимпакетом акций, что давало им еще большую власть. Правда, многие из них заседалив совете с незапамятных времен и были приятелями и деловыми партнерами отца илидаже деда, так что с их стороны возражений не последовало бы.