— Но подумают иначе, если ты уволишься, — предостерег он, ина какое-то мгновение в голосе прозвучало нечто вроде тревоги.

— Все будут слишком заняты, помогая бедняге Аллену управлятьмагазином, чтобы думать об этом.

— Я буду управлять Алленом Стенли. Мередит помедлила, неуспев повернуть ручку замка, и оглянулась на отца, чувствуя такое онемениевнутри, что даже умудрилась рассмеяться.

— Знаю. Думаешь, я была настолько самоуверенна, что могладумать, будто мне будет позволено самой вести дела, без твоих наставлений илекций, пусть даже издалека? Или ты боялся, что я попытаюсь? — И, не ожидаяответа, Мередит хлопнула дверью, оставив его стоять в одиночестве.

Да, она потерпела жестокую неудачу, но это разочарование нешло ни в какое сравнение с той болью, которая терзала ее, болью от сознаниятого, как мало она значила для отца. Много лет Мередит твердила себе, что онлюбит ее, просто не умеет это показать. Теперь же, стоя перед лифтом, Мередитчувствовала себя так, словно мир перевернулся. Ее мир.

Двери открылись, она шагнула внутрь и долго смотрела напанель с клавишами, не зная, которую нажать. Куда идти? И кто она теперь?

Всю жизнь Мередит была дочерью Филипа Бенкрофта. Таково еепрошлое. А будущее здесь, в универмаге. Теперь прошлое оказалось ложью, абудущее… пустотой. Пропастью.

Мужские голоса доносились из холла, и Мередит поспешнорешила подняться на балкон.

Балкон был, собственно говоря, галереей, идущей по всемувторому этажу магазина, и только когда Мередит оперлась на полированные медныеперила, поняла, что машинально пришла сюда, на свое любимое место. Здесь онамогла стоять часами, разглядывая толпы суетившихся покупателей, пока изгромкоговорителей лилась мелодия «Белого Рождества». Справа, за прилавком сбельем, женщины рылись в ночных, сорочках и комбинациях, а миссис Холдинге,заведующая отделом белья и бывшая начальница Мередит, царила за главнымприлавком с тем же непоколебимым железным спокойствием, какое проявляла вседвадцать пять лет службы в «Бенкрофт». Она мельком улыбнулась Мередит, но таотвернулась, притворившись, что не заметила ее молчаливого приветствия.Отвернулась, потому что не смогла найти в себе силы улыбнуться в ответ.

Позади покупатели перебирали висевшие на длинных вешалкахпеньюары. На противоположном балконе отдел мужского белья оживленно торговалмахровыми халатами. Мередит слышала музыку, голоса и непрерывный звон кассовыхаппаратов, но ничего не чувствовала. Над головой раздавались звонки пейджера —два коротких, пауза, еще один. Это был ее код, но Мередит не обращала внимания.Только когда кто-то заговорил с ней, Мередит очнулась и обрела способностьдвигаться.

— Вы работаете здесь? — допытывалась нетерпеливаяпокупательница. Работает ли она здесь? Мередит с усилием заставила себя слушатьженщину.

— Раз вы стоите без пальто, — продолжала она, — значит,скорее всего работаете здесь.

— Да, — кивнула Мередит. Сегодня она еще работает.

— Тогда, где я могу найти пеньюары, о которых писалось ввашей рекламе? Эти за четыреста двадцать пять долларов, а мне нужны завосемьдесят девять девяносто пять.

— Они на пятом этаже, — пояснила Мередит. Ее пейджинговыйкод прозвучал снова, но она не двинулась с места, не понимая, почему стоитздесь, — то ли прощается с магазином и своими мечтами, то ли просто изводитсебя.

Настойчивые гудки прозвучали в третий раз. Мередит нехотяподошла к прилавку и набрала номер телефонистки на коммутаторе.

— Это Мередит Бенкрофт. Вы меня искали?

— Да, мисс Бенкрофт. Ваша секретарь просила срочно позвонитьв офис.

Повесив трубку, Мередит взглянула на часы. У нее сегодня ещедва совещания, если, конечно, она сможет провести их, словно ничего непроизошло. Но какой смысл теперь вообще заниматься делами?

Однако Мередит нехотя позвонила Филлис.

— Это я. Ты меня искала?

— Да. Не хотелось бы тревожить тебя, Мередит… — началаФиллис, и по ее грустному, нерешительному тону Мередит поняла, что совещание,созванное отцом, закончилось, новости объявлены и уже успели распространитьсяпо всему магазину. — Мистер Рейнолдс, — продолжала Филлис, — уже дважды звонилза последние полчаса. Передал, что хочет поговорить с тобой. Он, кажется,чем-то ужасно расстроен.

Мередит поняла, что Паркеру, очевидно, тоже все известно.

— Если позвонит снова, скажи, что я свяжусь с ним немногопозже.

Она не сможет сейчас вынести его сочувствие и не сломатьсяокончательно. А если Паркер попытается убедить ее, что все к лучшему… нет,этого тоже не перенести.

— Хорошо, — ответила Филлис. — Но через полчаса у тебявстреча с заведующим отделом рекламы. Хочешь, чтобы я ее отменила?

Мередит снова поколебалась, почти с любовью оглядываялихорадочно бурливший вокруг улей. Как она может уволиться сейчас, когдахаустонский проект по-прежнему висит в воздухе, а несколько других требуют еенеусыпного внимания? Если она будет без устали трудиться следующие две недели,наверняка сможет закончить большую часть работы, а остальные дела подготовить кпередаче своему преемнику. Оставить после тебя хаос и беспорядок… Нет, это не винтересах магазина. Ее магазина. Нанести вред «Бенкрофт»— все равно что ранитьсебя. Не важно, что бы она ни делала и где бы ни работала, это место навсегдаостанется частью ее жизни.

— Нет, ничего не отменяй. Я скоро приду.

— Мередит, — нерешительно начала Филлис, — если это тебяутешит… знаешь, почти все считают, что именно ты должна была стать президентом.

Короткий смех-рыдание был ей ответом.

— Спасибо, — выдавила Мередит и повесила трубку. Хорошознать, что кто-то на твоей стороне, но сейчас даже слова одобрения и поддержкине могли облегчить навалившуюся на сердце тяжесть.