– Ну, Анита, нет смысла пугать мальчика.

– Есть смысл, – сказала я, вставая.

Берт кинул на меня свой суровый взгляд.

– Если бы ты не опоздала, он бы не пытался поднятьтретьего зомби.

– Нет, Берт, не пытайся свалить все на меня. Это тывыпустил его одного в его первую ночь. Одного, Берт!

– И он отлично справился, – отпарировал Берт.

Я подавила желание заорать, потому что это ни к чему бы непривело.

– Берт, он студент колледжа, и ему двадцать лет. Длянего это просто очередное дурацкое семинарское занятие. Если бы из-за тебя он погиб,вряд ли это было бы хорошо.

– Могу я вставить слово? – спросил Ларри.

– Нет! – огрызнулась я.

– Конечно, – ответил Берт.

– Я уже большой мальчик. Могу сам о себе позаботиться.

Я хотела было поспорить, но, глядя в его честные голубыеглаза, передумала. Ему было двадцать, а я помню себя в этом возрасте. Вдвадцать лет я знала все. И целый год прошел, пока я поняла, что не знаюничего. У меня еще оставалась надежда узнать хоть что-нибудь до тридцати, но неочень сильная.

– Сколько тебе было лет, когда ты начала на меняработать? – спросил Берт.

– Что?

– Сколько тебе тогда было?

– Двадцать один. Сразу после колледжа.

– Когда тебе будет двадцать один, Ларри? – спросилБерт.

– В марте.

– Видишь, Анита? Он всего на несколько месяцев моложе,чем ты была.

– Это было другое.

– Почему? – спросил Берт.

Я не могла выразить этого словами. У Ларри даже бабушки сдедушками до сих пор живы. Он никогда не встречался со смертью и насилием как счем-то близким и личным. А я встречалась. Он был невинен, а я тогда уже многолет как не была. Но как объяснить это Берту, не задевая чувства Ларри? Ни одинмужчина двадцати лет отроду не любит слышать, что какая-то женщина знает о миребольше него. Некоторые культурные стереотипы очень живучи.

– Ты меня посылал с Мэнни, а не одну.

– Он тоже должен был пойти с тобой, но ты занималасьполицейскими делами.

– Это нечестно, Берт, и ты сам это понимаешь.

Он пожал плечами:

– Делала бы ты свою работу, он бы не был один.

– Произошло два убийства, Берт. Что я должна быладелать? Сказать: “Извините, ребята, очень мне жаль насчет убийств, но я должнанянчить нового аниматора?”

– Меня не надо нянчить, – возмутился Ларри.

Мы оба не обратили на него внимания.

– Ты работаешь в “Аниматор Инкорпорейтед” на полнуюставку, Анита.

– Берт, этот разговор у нас уже был много раз.

– Слишком много, – сказал он.

– Ты мой босс, Берт. Поступай, как считаешь нужным.

– Анита, не провоцируй меня!

– Слушайте, ребята! – сказал Ларри. – У менявпечатление, что я вам нужен только как повод для ссоры. Давайте не будемзарываться, ладно?

Мы оба смерили его гневными взглядами, но он не смутился.Очко в его пользу.

– Если тебе не нравится, как я работаю, Берт, увольняйменя, но перестань дергать за поводок.

Берт медленно встал, как поднимающийся из глубин левиафан.

– Анита...

И тут зазвонил телефон. Мы уставились на него. Наконец Бертвзял трубку и зарычал:

– Да, что надо?

Минуту он слушал, потом глянул на меня.

– Это тебя. – И вдруг его голос стал неимоверно мягок.– Детектив сержант Сторр, по делам полиции.

Он улыбался, но так холодно, что масло бы у него во ртузамерзло.

Я молча протянула руку за трубкой. Он так же молча подал еемне, все еще улыбаясь, и глазки у него искрились теплотой. Это был плохойпризнак.

– Привет, Дольф, что там?

– Мы в адвокатской конторе, которую нам показала твояподруга Вероника Симс. Очень мило, что она сначала позвонила тебе, а не нам.

– Но она же позвонила тебе сразу после этого?

– Ну да.

– Что ты нашел?

Я не позаботилась приглушать голос. Если быть осторожной,половина телефонного разговора много не скажет.

– Реба Бейкер и есть эта мертвая женщина. Они опозналиее по фотографиям из морга.

– Приятный конец рабочей недели, – сказала я.

На это замечание Дольф не отреагировал.

– Обе жертвы составили завещание. В случае смерти отукусов вампира их надлежит проткнуть колом, а потом кремировать.

– Кажется, складывается в картину, – сказала я.

– Но как вампиры узнали, что эти двое составилизавещания?

– Вопрос на засыпку, Дольф? Кто-то им сообщил.

– Сам понимаю. – В его голосе звучало отвращение.

Я что-то не уловила.

– Дольф, что ты от меня хочешь?

– Я всех спрашивал, и все клянутся, что говорят правду.Может кто-то дать информацию, а потом об этом не помнить?

– Ты имеешь в виду, могут ли вампиры проделатьментальный трюк, чтобы информатор об этом не помнил?

– Ну да, – сказал он.

– Наверняка.

– Если бы ты была здесь, ты могла бы сказать, коговампиры спрашивали?

Я бросила взгляд на моего босса. Если я пропущу еще однуночь в самый напряженный сезон, он меня может уволить. Бывают дни, когда мнекажется, что на это мне наплевать. Но сегодня был не такой день.

– Ищи провалы в памяти. На часы или на целую ночь.

– Еще что-нибудь?

– Если кто-то давал информацию вампирам, он может обэтом не помнить, но хороший гипнотизер это воспоминание может пробудить.

– Юрист тут вопит насчет прав и ордеров. Ордер у насесть только на их файлы, а не на их мозги.

– Спроси его, хочет ли он, чтобы на его совесть легласмерть еще одного его клиента?

– Ее клиента. Это она.

Какая же я сексистка!

– Спроси ее, хочет ли она объяснять семье клиента,почему она препятствовала расследованию.

– Клиенты не узнают, если мы не предадим это огласке, –сказал он.

– Верно, – согласилась я.

– Ну, мисс Блейк, это же будет шантаж!

– Нет, правда? – изумилась я.