«Если я смогу втянуть воздух внутрь, потом вверх и зажечь…»

И — вспышка! Я вижу синеву. Не думала, что это сработает.

— Я не думала, что это сработает! — говорю я вудивленные лица.

— Конечно сработало, — замечает Нарния.

— Как бы то ни было, стерва, ты удивлена, и я выиграла.

Нарния снова машет мне рукой. Она достает маленький мешочекиз-за голенища сапога. Я разглядела там еще и крошечный нож. Может, ее сапогипохожи на наши, из кожи ламии?

Я вздрагиваю при мысли о ламиях.

— Готовы?

— К чему? — Я скептически разглядываю сумку.

— Вытяни руку и думай о своем аватаре, как ты сейчасделала; — инструктирует она, ее голос слегка смягчился. — Он нам нужен.

Она насыпает что-то мне на руку. Это соль. Потом оназажигает огонь. Я реально громко вскрикиваю, но не роняю соль. Мне даже небольно. Огонь золотой и чудесный.

— Думай о своем аватаре, — повторяет она.

Я делаю глубокий вдох и думаю о прекрасных голубых волнах,исходящих от меня, о том, как мои глаза сверкали голубым огнем, когда Нарнияраздражала меня. Я думаю о своих крыльях. Я чувствую запах сигареты Райана, исухой шорох змей Рокси, и пот, и…

Нарния хватает меня за руку и сбрасывает огонь с нее на рукумумии и серебряные медальоны, раздается резкий шум.

Открыв глаза, я обнаруживаю, что парю в футе над землей вокружении голубого огня. Я моргаю и падаю на асфальт.

— Ой! — ною я.

Я могла хотя бы приземлиться на ноги.

Вода струится из руки со скоростью, невозможной для воды,растекаясь во всех направлениях. Вода ледяная, как океан, я знаю это, посколькуприземлилась прямо в нее. Нарния ухмыляется, Райан курит, Рокси смотрит сшироко раскрытыми глазами.

— Я и не думала, что это сработает, — говоритНарния, весьма довольная собой.

Рука лежит на земле, по ней растекается расплавленноесеребро. Так же быстро, как потекла, вода перестает лить и исчезает.

Асфальт внезапно трескается, и рука проваливается в землю. Уменя отвисает челюсть, когда асфальт сам собой выравнивается.

— Это было круто, — объявляю я, поднимаясь наноги.

Моему рогалику неуютно в желудке, и я очень рада, что непила кофе, потому что иначе меня бы стошнило.

— Элли, попытайся найти Двери, — говорит Нарния.

Она прислоняется к фургончику и улыбается. Я моргаю ипытаюсь думать быстро.

— Не знаю, о чем ты…

Нарния фыркает:

— Кончай скрытничать. Я знаю, что ты делала в Аду, изнаю, что ты пыталась сделать это здесь. Попробуй еще раз.

Что ж. Ладно, хорошо. Но если мои мозги снова налетят набольшую ментальную кирпичную стену, я кого-нибудь прирежу.

Я думаю голосом моей Двери: «Где ты?»

И звук распространяется по городу в поисках спонтанныхДверей. Ничто не останавливает меня, и я понимаю: это действительно хорошо —уметь это делать.

Отзываются только три Двери, которые я не узнаю. Этонеплохо, особенно если учесть сотни спонтанно вивифицированных дверей,существовавших пять минут назад.

Интересно, как теперь выглядит Ад?

Нарния вздыхает.

— Немного жаль, что это кончилось, — говоритона. — Рокси разглядывает ее. Я полагаю, что потребуется больше чем одинрогалик, чтобы удержать Рокси от убийства Нарнии. — Это было такинтересно. Мне надо все это записать… — Она умолкает и осматривается посторонам. — Что, все кончено, все сделано? Я не отказалась бы выпить кофе.

— Значит, моя Дверь вернулась на прежнее место.

Я доедаю рогалик, запихивая в рот оставшуюся четверть. Налице Нарнии отражается легкое отвращение. Я прибью эту стерву, если она хотьслово скажет о моих манерах.

Но вместо этого она говорит:

— Конечно нет. — Она обращается со мной как сидиоткой, и только рука Райана на моем плече удерживает меня от того, чтобыударить ее. Рука Райана и знание, что это будет очень больно. — Мы простопритормозили конец света. Временно.

Нарния выпрямляется, пошатывается на шпильках,восстанавливает равновесие. Но никто не двигается, чтобы помочь ей.

— Но игра еще не окончена, она продолжится, и скоро.

— Значит, мы прошли кучу Адов без… без пользы? — Ярасстроена.

— Вы прошли девять Адов. Каждая Дверь ведет в девятьпотусторонних миров, так или иначе. И я не стала бы называть спасение мира,даже временное, бесполезным. — Нарния улыбается, действительно улыбается,и я захвачена врасплох тем, какой она может быть привлекательной, когда нескалит зубы, не фыркает и не корчит раздраженную физиономию.

— Нарния, что дальше? — Райан явно тоже теряеттерпение.

Нарния постукивает идеально наманикюренным пальцем —естественно, французский маникюр — по губам:

— Вы вернулись из Двери с тем, что нам надобыло, — со временем. Сейчас часть Дверей исчезла, и у нас появился шансразобраться с главной проблемой. Я только не знаю, что это за главная проблема.Что-то — не очень сильное, но оно есть — мешает мне почувствовать, куда пропалаДверь Элли. Я должна их чувствовать. — Нарния мило надувает губы.

Что? Да, я ее терпеть не могу, но она умна. Отчасти поэтомуя ее и не люблю. Я липкая и потная, у меня рука в соли. Я пытаюсь вытереть ее опальто, но соль приклеилась, отливая золотом.

— Потому что все упирается в твою Дверь, —продолжает Нарния. — Это единственная аномалия в этом сценарии. Как онапереместилась? Почему она переместилась? И как это связано с миром, гибнущим вземле и воздухе?

Она смотрит на нас и, когда мы ничего не отвечаем, начинаетпостукивать ногой. Должно быть, она видела все три телепередачи о том, какпроводить мозговой штурм, и потом решила, что это слишком долго.

Райан задумчиво смотрит вдаль:

— Не могу ответить на третий вопрос, но, кажется, знаюответ на первый. Элли, помнишь, когда ты сделала глупость в первом Аду?

— В первом Аду? — переспрашивает Нарния. — ИЭлли сделала какую-то глупость? О, продолжай.

Я бросаю на нее злобный взгляд:

— Ты имеешь в виду, когда я передвинула Дверь, так чтоона оказалась прямо перед нами?

— Да. — Он смотрит на Нарнию. — Она захотела,чтобы она передвинулась, и она передвинулась. Мог кто-то пожелать, чтобы онапереместилась из закусочной?

— Это звучит… жутко правдоподобно, — киваетНарния.

— Я думала, ты уже все знаешь, — говорю я Нарнии,наверное, слишком раздраженно, хотя пытаюсь сдержаться.