В конце концов, Райану нравлюсь я — нравлюсь достаточно,чтобы отталкивать меня при каждой возможности. Он, похоже, не отталкиваетНарнию. Это значит, что он либо равнодушен к ней, либо считает, что она самаможет о себе позаботиться, без его участия.

Не знаю, успокаивает меня это или нет. Я немного раздражена.

— Нет, не все, — фыркает Нарния. — Если бы язнала все, вам не пришлось бы идти в потусторонние миры, чтобы помочь мнеразобраться.

— Итак… — Голос Рокси звучит как удар. Она молчалавсе это время. — Остается вопрос, почему она переместилась и как этовызвало конец света?

Нарния кивает:

— Да. С маленьким открытием Элли, полагаю, я могусказать почему — Дверь делает то, что для нее лучше, по ее мнению. Или, скорее,удовлетворяет желания, которые приведут к тому, что желаний будет еще больше.Так что, если бы кто-то пожелал, чтобы она переместилась, и Дверь знала, что втом месте будет больше желаний, она бы ушла.

— Зачем ей еще больше желаний? — Я скрещиваю рукии смотрю на нее. — Очередная информация, которой со мной никто несоизволил поделиться, не так ли?

Нарния хихикает:

— Может быть.

Райан закатывает глаза и отходит к Рокси. Я рассматриваюНарнию. Она разглядывает меня, тяжело вздыхает.

— Двери — это символы. В основном. Или аллегории. Илипритчи. Это метафизические проявления выбора между дорогой богов и выборомсвоей собственной судьбы. — Она взмахивает рукой. — Или нет.

— Это, — замечаю я, еле сдерживаясь, — неособенно информативно. — Двери обретают власть, исполняя желания, —резко говорит Нарния. — Потому что… — Послушай, насколько намизвестно, Двери — это тест для человечества. Вот почему они у нас есть. Что-тоили кто-то хочет собрать сведения о нас и посмотреть, как мы управляемся сэтими чудесными волшебными штучками. Так что Двери исполняют желания, потомучто этим они привлекают нас, и желания питают Двери, поэтому они хотятоставаться рядом с нами. Это равновесие, очень тщательно созданное равновесие.

Я морщусь:

— С неизвестным кукольником на заднем плане.

Нарния неохотно кивает:

— Так мы думаем. Но может быть, дело совсем не в этом,может быть, нет никакой причины для существования Дверей. Может, нам просто неповезло заполучить такой соблазн. Это не то, что мы в состоянии проверить.

Я вспоминаю Дверь в Аду мумии, которая просто хотела, чтобыее оставили в покое.

— Возможно, — говорю я, — у Дверей тоже нетвыбора в этой ситуации.

Ее глаза вспыхивают, и мне кажется, что она простообдумывает что-то, а не намеренно пытается испугать. Она смотрит вниз, слегкаулыбаясь сама себе.

— Что ж, — заявляет она, — это теория. Ноесли я чему-то научилась у Дверей, так это тому, что всегда есть выбор. Да илинет? Что ты за человек? Что важнее — желание твоего сердца или сердце твоегожелания?

Я моргаю. Райан хмыкает, а Рокси говорит:

— Черт, она снова собирается сочинять стихи.

Нарния встряхивается, переводит взгляд на нас:

— Твоя Дверь переместилась, и это значит, что кто-тоэтого захотел, а Дверь подумала, что это хорошая сделка. Нам нужен кто-то, ктознает о твоей Двери, кто знает о желаниях и у кого есть потенциал создатьдостаточно неприятностей, чтобы это стоило усилий со стороны Двери. — Онапрезрительно фыркает. — Ты и твои глупые друзья — то, что надо. Выединственные непосвященные, кто когда-либо открыл дверь и прожил после этогобольше недели.

— Что, и это не может быть охотник? — Я просто… яне могу. Да, мы сглупили, но…

— Не может быть охотник, — отвечает Нарния. —Их мысли — это мои мысли. — (Рокси скрипит зубами позади нас, но мы необращаем внимания.) — Действительно, Элли. Подумай.

Я не хочу думать. И мне не нравятся выводы, к которым янеминуемо прихожу.

Я знаю, что это не я, потому что у меня и так было многомороки с Дверью в подвале (к сведению, я это ненавижу. Ненавижу, ненавижу,ненавижу). И это не Стэн — Стэн мертв, он не может продолжать загадыватьжелания и поддерживать этот хаос. В любом случае я проверяю это предположение,посылая мысль в его дом, его клубы, в его любимую кабинку в закусочной, где онлюбил вздремнуть, — никаких Дверей там не появилось. У него их нет.

Остается только…

Райан кладет руку мне на плечо. Я почти не чувствую ее вес.

— Аманда, — произносит Райан.

Я выдыхаю:

— Аманда.

— Кто такая Аманда? — спрашивает Рокси. — Та,которая призвала Дверь вместе с тобой?

Я так устала.

— На самом деле это была ее идея. Мы думали, это простошутка… — Я уставилась в землю. — Дерьмо! Это так похоже на нее. Еслиона поняла, что может передвинуть Дверь, проводить с ней двадцать четыре часа всутки…

— Элли, — говорит Рокси, — сначала проверь.Ты же раньше находила Двери, да? Поищи свою Дверь сейчас.

Я моргаю. Закрываю глаза и зову:

«Дверь, где ты?»

Элли!

Похоже, она действительно рада меня слышать. Я получаювидение большого дома на холмистом лугу, переходящем в пляж со сверкающей синейводой, легкие волны бьются о берег. Я вижу бассейн за домом и домик околобассейна, с коричневыми и бежевыми полотенцами и подобранным по цветупостельным бельем.

И посреди всего этого — Дверь. Я знаю этот дом. Я знаю этотпляж. И я знаю этот пляжный домик.

Дверь огромна. Она стала как минимум в три раза больше с техпор, когда она бытовала в подвале закусочной, она раздулась от желаний ибулькает от счастья.

— О, черт! — Я открываю глаза. Выступили слезы,поэтому я тру глаза — плохая мысль, с учетом того, что у меня соль на руке.Теперь глаза еще и печет. — Дерьмо!

— Плохие новости? — спрашивает Райан.

Я киваю:

— Дверь у Аманды, на Лонг-Айленде. — Я хихикаю, хотяне собиралась этого делать. — Думаю, это на самом деле была рукаФранклина, угу? Она показывала в сторону океана.

— Элли, — говорит Рокси, и я проглатываю свой смехи пытаюсь снова.

— Она круче, чем мы трое, — говорю я, затемвзмахиваю головой в сторону Нарнии. — Четверо, если считать Толкиена.

Нарния, кажется, сейчас начнет выдыхать огонь. Интересно,она на самом деле это умеет? Это было бы одновременно круто и пугающе. СпрошуРайана попозже.

Райан снимает шляпу и проводит рукой по волосам, оттуда вываливаютсятравинки. Я живо вспоминаю, чем мы занимались в траве.

Я на миг закрываю глаза.