Это была магия. Ее магия!

Она сошла с тропинки и двинулась прямо в сад. Окруженная розами и пионами, богиня закрыла глаза и глубоко задышала. Чем спокойнее она становилась, тем больше жизни чувствовала вокруг. Она согревала ее кожу и проникала глубоко внутрь, такая же пьянящая, как ее страсть к Аиду.

– Ты в порядке?

Персефона распахнула глаза и увидела бога мертвых, стоящего в нескольких шагах от нее. В последнее время она часто находилась рядом с ним, но этим утром, в саду, в окружении цветов и в одной повязке на бедрах, все еще в своем божественном облике, он был единственным, что она способна была замечать. Ее взгляд опустился с его лица на грудь и ниже, обводя все грани его тела, которых она касалась и пробовала на вкус прошлой ночью.

– Персефона? – В тоне его голоса появились ноты сладострастия, и, встретившись с ним глазами, она поняла, что он едва сдерживается. Она с трудом улыбнулась.

– Я в порядке, – ответила она.

Аид сделал вдох, подошел к ней и приподнял пальцами ее подбородок. Она подумала, что он ее поцелует, но вместо этого он спросил:

– Ты не жалеешь о том, что мы провели вместе прошлую ночь?

– Нет! – Персефона опустила взгляд и повторила чуть тише: – Нет.

Большой палец Аида коснулся ее нижней губы.

– Не думаю, что смог бы выдержать твое сожаление.

Он поцеловал ее. Его пальцы переплелись с ее волосами и легли ей на затылок, притянув ее к нему. Спустя несколько мгновений края ее халата разошлись, открыв чувствительную кожу утреннему воздуху. Руки Аида спустились вниз по ее телу и обхватили ее бедра, он поднял Персефону и вошел в нее. Она охнула и прижалась к нему, двигаясь все быстрее, чувствуя, как одна за другой ее накрывают волны удовольствия, пока жизнь не запорхала вокруг нее с новой силой.

Это одурманивало.

Персефона уткнулась лицом в шею Аида и прикусила его кожу, раскачиваясь у него в руках. Из его горла вырвался рык, и он задвигался в ней еще неистовее, пока она не ощутила, как он пульсирует внутри. Он подержал ее еще несколько мгновений, пока они оба пытались отдышаться, прежде чем выйти из нее и опустить ее на землю. Она вцепилась в него – ее ноги дрожали, и она боялась упасть. Аид заметил это и взял ее на руки, прижав к груди.

Персефона закрыла глаза. Она не хотела, чтобы он увидел, что в них. Она действительно не сожалела о том, что случилось прошлой ночью и этим утром, но у нее были вопросы – и не только к нему, но и к себе. Что они делали? Что значила для них прошлая ночь? Их будущее? Ее контракт? Что она будет делать в следующий раз, когда все зайдет слишком далеко?

Они вернулись в спальню Аида и приняли душ, но, отыскав свое платье, Персефона поморщилась. Оно было слишком нарядным, чтобы ходить в нем по подземному царству, а она планировала остаться здесь еще на какое-то время.

– У тебя нет… чего-нибудь, что я могла бы надеть?

Аид окинул ее оценивающим взглядом:

– Мне нравится то, что на тебе сейчас.

Она язвительно прищурилась:

– Ты предпочитаешь, чтобы я ходила по твоему дворцу голая? Перед Гермесом и Хароном…

Аид стиснул челюсти.

– А впрочем… – Он исчез и спустя мгновение вернулся с длинным отрезом ткани прекрасного зеленого оттенка. – Ты позволишь мне тебя одеть?

Персефона тяжело сглотнула. Она уже начала привыкать к подобным фразам, слетающим с его губ, и все же это было странно. Он был древним, могущественным и великолепным. Он славился своей безжалостной оценкой душ и невыполнимыми сделками и все же просил у нее разрешения одеть ее после ночи страстного секса.

Неужели чудеса никогда не иссякнут?

Богиня кивнула, и Аид принялся за дело, скрывая тканью ее обнаженное тело. Он не торопился, пользуясь поводом, чтобы касаться, целовать и ласкать ее, так что к тому времени, как он закончил, ее тело пылало. Ей пришлось приложить все усилия, чтобы позволить ему отстраниться. Она хотела потребовать, чтобы он закончил то, что начал, но тогда они бы никогда так и не покинули его спальню.

Бог поцеловал ее, прежде чем они вышли из его покоев в прекрасный обеденный зал. Тот выглядел немного даже странно. Несколько люстр свисали с центра потолка, а на стене висел золотой гербовый щит – прямо над богато украшенным, подобно трону, креслом у одного конца банкетного стола из эбонитового дерева, вдоль которого стояло еще множество других стульев. Это был банкетный зал не только для нее и Аида.

– Ты действительно тут ешь? – удивилась Персефона.

Губы Аида изогнулись.

– Да, но не часто. Обычно я беру завтрак с собой.

Аид отодвинул стул и помог Персефоне сесть. Когда он занял свое место, в обеденный зал вошли две нимфы с подносами, полными фруктов, мяса, сыра и хлеба. Вслед за ними показалась Минфа, и когда девушки поставили еду, она подошла к столу, встав между Персефоной и Аидом.

– Милорд, – сказала Минфа. – У вас сегодня насыщенное расписание.

– Отмени все, что запланировано на утро, – ответил он, не глядя на нее.

– Но уже одиннадцать, милорд, – натянуто произнесла Минфа.

Аид наполнил тарелку и взглянул на Персефону:

– Ты не голодна, дорогая?

Хотя он называл ее «дорогая» с тех самых пор, как они познакомились, он никогда прежде не обращался так к ней при посторонних. Взгляд, брошенный на Минфу, сообщил богине, что той это не понравилось.

– Нет, – ответила она. – Я… обычно только пью кофе на завтрак.

Он на мгновение задержал на ней взгляд, а потом сделал быстрое движение рукой, и перед ней появилась дымящаяся чашка кофе.

– Сливки? Сахар?

– Сливки. – Она улыбнулась, и когда они были добавлены, обхватила чашку ладонями. – Спасибо.

– Какие у тебя планы на сегодня? – поинтересовался Аид.

Персефона не сразу поняла, что он обращается к ней.

– О, мне нужно написать… – Она вдруг замолчала.

– Свою статью? – закончил за нее Аид. Она не могла сказать, о чем он думает, но чувствовала, что ничего хорошего ждать не стоит.

– Я скоро буду, Минфа, – наконец произнес Аид, и у Персефоны внутри все упало. – Оставь нас.

– Как пожелаете, милорд. – В голосе Минфы прозвучали нотки радости, и Персефоне это не понравилось.

Когда они остались наедине, Аид спросил:

– Так ты собираешься продолжить писать о моих недостатках?

– Я не знаю, о чем мне писать на этот раз, – мотнула головой она. – Я…

– Что ты?

– Я надеялась, что смогу взять интервью у нескольких твоих душ.

– Тех, что в твоем списке?

– Я не хочу писать об Олимпийском званом ужине или проекте «Алкион», – объяснила она. – Остальные и так накинутся на эти поводы.