Не так она себе представляет любовь. Она перевела взгляд на Эйдана… и не так она представляла дружбу.

– Это не любовь. – Воздух застревал в горле.

– Ты ошибаешься, – возразил Эйдан, глядя на нее в упор.

«Не реви, не смей реветь», – велела Николь себе и заморгала.

– Так нужно для страны, необходим наследник королевской крови. Джан будет регентом… Император стар…– Эйдан путано пытался говорить словами Демона, но получалось жалко.

Он неловко походил по комнате, а потом застыл посередине, словно боялся испачкать что-либо своим присутствием.

– А мне свечку держать? – Николь пристально посмотрела на него и насмешливо подняла бровь.

Эйдан нахмурился и отвернулся от ее измученных голубых глаз к окну. Вся та чарующая мягкость, которая была в ее голосе раньше, исчезла.

В тишине между ними обжигались друг о друга две реальности. Ее, где у мужчины одна-единственная женщина, и его, где мужчина всегда имеет столько женщин, сколько позволяет сила, физическая и финансовая. Разве должна единственная женщина нести все бремя могущества мужчины?

Воздух сгустился до тошноты, но никто из них двоих так и не смог облачить свои мысли в слова.

– Хорошо, – тихо проговорила Николь, истерзанная мрачным молчанием Эйдана.

Она медленно подошла к двери, распахнула и застыла рядом с проходом, словно упрашивала оставить ее одну.

Эйдан демонстративно сложил руки на груди и широко расставил ноги. Он все надеялся, что вот-вот юркие слова сложатся в толковые предложения, и он все сможет прояснить этой грустной женщине с лицом Акины.

– Нет смысла меня сторожить, – усталым помертвевшим голосом произнесла Николь и отошла к постели, – я и так на привязи. Во всех смыслах.

– Он приказал тебе? – Эйдан шумно втянул с досады воздух и сочувственно взглянул на Николь. Его сердце сжалось от боли за нее и за Джантара. Ох, аукнется Демону сегодняшняя несдержанность.

– Да, – она криво улыбнулась в ответ и начала раздеваться, глядя Эйдану прямо в глаза. Пораженный мужчина несколько секунд растерянно следил, как она развязывала пояс и снимала верхнее платье.

– Я планирую лечь в постель. Ты со мной? – В ее словах звенело неприлично много подтекста, глаза на бледном лице горели лихорадочным огнем.

– Дьявол, – чертыхнулся Эйдан, развернулся и вышел из комнаты, хлопнув дверью не хуже Демона.

Николь с минуту стояла и прислушивалась. Вскоре тяжелые шаги Эйдана прогремели по лестнице и затихли где-то на первом этаже.

Мысли снова вернулись к лихорадочному бегу по кругу.

«Временное является более постоянным, чем само постоянное». Николь была уверена, что фраза своя, родная, принесенная из старой жизни, хоть и звучала она иначе. Как на балу… Стоило отвести взгляд от Джантара, и мир развалился на отдельные неприглядные куски, где в нее втискивали столько наносного и чужого, что еще чуть-чуть – и для самой Николь в этой оболочке не осталось бы места.

Полностью погруженная в свои мысли, она переоделась в походную удобную одежду, вытащила уже собранную сумку из-за ширмы и открыла маленькую дверь, за которой скрывалась узкая винтовая лестница, ведущая прямо в сад. Эти покои были выбраны именно ради быстрого доступа к Бесенку.

Теперь, когда все уверены, что она смирно сидит в своей спальне, а улицы окутаны сумраком, можно попробовать сбежать. Благо, ей было куда…Можно попробовать стать хозяйкой собственной жизни.

Злой и циничный Тахир при расставании сказал ей:

– Будь счастлива. Но если начнешь искать свое место, попробуй начать с гор. Если захочешь, я помогу добраться.

Не так сильна оказалась та нить, что тянулась от ее шеи к руке Джантара. Просто надо было неистово захотеть остаться собой, захотеть жить, а не существовать. Вспомнить, что она Николь.

Она проскользнула вдоль узкой аллеи между скоплениями домов. Бес послушно прижимался к ее ноге и почти не был виден под полами плаща. Истерзанный отголосками чувств хозяйки, он едва слышно поскуливал и боялся хоть на мгновение отлепиться от ее бедра.

Обманчивые сумерки, сонный возница, который даже не дернулся, когда богато одетая госпожа назвала адрес в злачном районе города.

Николь была слишком подавлена, чтобы задуматься, куда исчезли все те охранники, что день и ночь душили ее своей опекой.

– Рималь погиб. Все дело в этом, – отвечал Тахир всем.

И лишь сам знал, что правда в другом. Правда в том, что глаза цвета родниковой воды снились по ночам и выворачивали душу.

Мир после возвращения в столицу потерял краски. Хотя щемить внутри начало гораздо раньше. Тахир словно катился в пропасть и никак не мог остановиться. Давно пора было возвращаться домой, к горам и раннему снегу, но он сидел в грязной таверне на краю города и ждал, сам не зная чего.

Проклиная жизнь-мерзавку, он пробовал напиться хоть раз до беспамятства, лишь бы забыться, но от пива лишь усиливалось презрение к самому себе. А от виски появлялись выматывающие, ослепительные вспышки бешенства, а после – холодный пот собственного бессилия.

Почему он не может, как Джантар, после потери дорогих людей собрать себя в кулак и жить за двоих? Может, потому и выбирают женщины таких, как Демон? Мужчин с могуществом в крови.

Голоса, с трудом продирающиеся сквозь винные пары и табачно-дымовую завесу, вырвали его из пучин самобичевания. Он невольно прислушался к разговорам за соседними столами: вокруг только и говорили, что о Янлин, о Джантаре и о предстоящей свадьбе.

– Вот теперь Юндай покажет! – Невидимый удар кулаком по грязному столу отозвался мерзким звоном в ушах Тахира. Он с усилием разлепил глаза и поморщился от пульсирующей тупой боли в висках.

– Добро, добро, – проскрипел чей-то короткий лающий смех в ответ. Тахир нахмурился, пытаясь понять смысл слов. Отчего-то они казались очень важными.

– Пусть теперь только попробуют сунуться. Сам бог погладил его по голове. Кровь дракона проснулась, – разглагольствовала женщина с вываливающимися прелестями и черными ногтями, сидевшая вполоборота к Тахиру. Он поморщился от запаха застарелого пота, дешевого пойла и от попыток сосредоточиться: какая-то важная мысль ускользала от его внимания. Во рту ощущался омерзительный привкус спиртного и табака. Разве он курил?

Стараясь собраться с мыслями и сфокусировать расплывающийся взгляд, он в полном недоумении уставился на Николь, вокруг которой нарастала мертвая тишина. Безмятежно фыркающий от табачного дыма Бес переминался у ее ног. Недостаточно большой, чтобы внушать ужас пьяным посетителям бара. Лишь роскошные одежды Николь не позволяли одутловатому хозяину стянуть топор, висевший на стене, и выгнать портящих все веселье нежданных гостей.

Вот она, важная мысль, которая ужом вертелась в голове Тахира: