Олег невинно заметил:

— А где их нет?

— Но все-таки, это же ад, не ихняя чесночная колбаса!

Калика сказал серьезно, зеленые глаза стали узкими как щели,высматривал проход:

— А они перешли из своего ада в ваш. Хотя, по сути, этотоже их, только порядки здесь малость другие. В филиалах надо применяться кместным обычаям... но интересы блюсти свои... Вон там тень лежит всегда, дажекогда луна светит вовсю. Там переждем, когда та тучка приползет...

— Думаешь, наползет?

— Если какой-нибудь дуралей не вздумает отогнать. Эх, скаким бы я удовольствием связал всех колдунов и магов спина к спине... дазабросил в самое глубокое место в океане!

Томас сказал саркастически:

— А ты чтоб остался один?

— Ах, Томас... Магом нравится быть первые сто-тристалет, ну, триста-четыреста. Так же, как хочется быть непобедимым воином в первыесто лет от рождения. А потом, когда приходит мудрость, когда начинаешь житьумом...

Он вздохнул, а Томас, перед которым распахнулась безднавеков, о которых калика говорит так равнодушно, с торопливостью в голосесказал:

— Замолчи, я уже и так вон холодный камень!.. Кровьзастыла... Скорее отсюда, а то я и не знаю...

Он выскользнул из щели, удары тяжелых молотов сотрясализемлю, и чем ближе пробирались к гряде скал, где можно укрыться, тем сильнеетам вздрагивала земля.

Олег поднял руку, Томас застыл с поднятой ногой. Междукамней брел, освещенный слабым лунным светом, изможденный человек. Плоть на немвисела клочьями, ребра торчали наружу, как голые прутья орешника. Его шатало,он тащился медленно, загребая голыми ногами землю. Когда приблизился, Томас ссодроганием разглядел обезображенное лицо. Под расколотой бровью темная пустаявпадина, а глазное яблоко болтается на щеке, удерживаемое темными жилками исосудами.

Томас в нетерпении выступил из тени:

— Погоди, добрый человек... Ты здесь, как по тебевидно, свой. Подскажи, как пройти к дворцу Вельзевула?

Человек посмотрел тупо, его шатало. Затылок, как толькотеперь рассмотрел Томас, был когда-то снесен могучим ударом, в открытом черепечто-то копошилось белое, склизкое.

— Вы, — проскрипел он, во рту темнели беззубыедесны, — вы.. должны знать...

— Не получается, — сказал Томас. Его корчило отжалости и сострадания, он отводил глаза, но взгляд как зачарованный поднималсято к болтающемуся глазу, то к шевелению на черепе. — Подскажи, тынаверняка знаешь!

Человек посмотрел одним глазом, но Томасу почудилось, что ивторой глаз тоже повернулся и смотрит на него недобро, с непонятной злостью.

— Как можете... не знать... Это знают все...

— Но не мы, — сказал Томас быстро и умоляюще. —Помоги, мы только что пришли из мира живых!

Человек отшатнулся:

— Нет!

Томас вскрикнул тихо:

— Кто бы ты ни был, ты же человек был!

— Нет, — ответил человек, обезображенное лицезадергалось, на нем к изумлению Томаса отразилась злобная радость. — Не скажу...Пусть и вам достанется...

Он прошел мимо, даже ногами загребал не так сильно. Томасошеломленно уставился вслед:

— Что с ним?

— Пойдем, сэр Томас. — сказал Олег нехотя. —Это и есть тот, которого слепили десятым.

— Этот? — не понял Томас.

— Или его потомство.

— А-а-а-а, — наконец сообразил Томас, — такихлюдей больше, чем хороших. Размножался, мерзавец, чересчур быстро, теперьпонятно почему...

Почва вздрагивала, Томас услышал далекий полурев-полустон,от которого ужас сковал все тело. Земля дрогнула снова. Будто неведомыйподземный великан пытался выбраться из могилы. Олег бежал с суровым лицом,Томас, задыхаясь, осмелился спросить:

— Никто не выскочит... из-под земли? Нам только оттудане хватает.

— Из Тартара? — переспросил Олег, — да покаеще никто не выбирался...

Уверенности в его голосе не было, Томас сжался в комок,прибавил шагу, хотя уже купался в ручьях рыцарского пота. Олег поглядывал посторонам, бежал как белка по дереву, на замученного рыцаря внимания почти необращал. В голове Томаса стучали молоты, он даже калику видел смутно, а когдатот на ходу обратился с вопросом, Томас не услышал, переспросил:

— Что?

— Впереди говорю, нарака, а слева от нараки диюй. Какдумаешь, проще через нараку? Или через диюй?

Томас прохрипел, качаясь от усталости:

— Через диюй...

— Понятно, — согласился Олег, — значит, черезнараку.

Томас зло просипел:

— Так чего ж спрашивал?

— А чтобы не ошибиться, — ответил Олегубежденно. — Тут один шаг в сторону — и костей не соберешь. Обязательнонадо с тобой советоваться.

Томас прошептал про себя, что когда-нибудь рассчитается завсе эти штучки.

Он смутно помнил, что, пройдя половину мили, оглянулся, а натом месте, где был диюй, взметнулись фонтаны огня, и все плато рухнуло в темнуюбездну.

Олег сказал в сомнении:

— Не поспешили мы? Нам все равно туда спускаться...

— Куда?

Олег кивнул, Томас сквозь завесу пота усмотрел, что дальшедорога вроде бы обрывается. Шатаясь, он подошел к краю, а дальше, прямо засапогом открывалась бездна. Он отшатнулся при мысли, что придется спускаться Изпровала, до краев заполненного ядовито-желтым туманом, поднимался едкий игустой смрад. Олег поморщился:

— Переведи дух... Пусть к вони привыкнет нутро.

— Неужели к такому можно привыкнуть? — простоналТомас.

— Человек ко всему привыкает, — утешил калика схмурой бодростью. — А потом и замечать перестанешь. Другие заметят, что вдерьме сидишь, а ты — нет.

Отдыхать не дал, торопил, крылатые твари потеряли на время,но если постоянно не двигаться...

Томас двигался как железная кукла, почти не понимая, чтоделает. Руки механически цеплялись за выступы, ноги нащупывали опору, иногдачувствовал руку калики, тот что-то орал в ухо, толкал, Томас послушносдвигался, тело как одеревенело, но вниз все же легче, чем наверх, он спускалсяи спускался, затем ноги перестали нащупывать выступы, что-то вроде площадки, онрискнул повести затуманенными глазами по сторонам.

Он стоял у подножья отвесной стены, дальше расстилаласьбезрадостная выгоревшая степь, покрытая серым пеплом. Красное, как объятоезаревом пожара, небо нависало по-прежнему низко, тяжелые громады туч бежали какстада туров, оттуда шел неумолчный грохот, не оглушающий, но от которогомурашки бежали по коже. Томас чувствовал, что над ним двигаются каменныелавины, и что в любой миг могут обрушиться вниз.