Вскоре чуткое ухо уловило быстрый цокот крепких когтей.Камень отзывался звучным щелканьем, Томас непроизвольно определил размеркогтистой лапы, по спине пробежала дрожь. Он приотстал, пропуская Олега вперед:

— Я встречу первым.

Олег на ходу оглянулся:

— Успей выставить перед собой меч.

— Зачем? — спросил Томас оскорблено. — Пустьощутит на себе мой удар.

— Не успеешь... — сказал Олег сожалеюще.

Но охотно прошел вперед, поставив рыцаря между собой инастигающим чудовищем. Они торопливо пробирались вдоль отвесной стены, Томасчувствовал, как Олег отчаянно ищет хоть малую щель, из которой могли бы тыкатьв страшную морду остриями меча и посоха, но выемки были от сколотых глыб, кулакпоместится с трудом, а стук копыт... если бы копыт, а то когтей!.. чаще, зверьуже почуял, а то и увидел, помчался галопом...

Томас, теперь снова оглядываясь, успел увидеть в лунномсвете блеснувшую спину массивного зверя. Тот мчался за ними гигантскимипрыжками, быстро сокращая расстояние. Томас молча развернулся и вскинул меч надголовой. Был соблазн выставить прямо перед собой, как и советовал мудрыйкалика, сейчас Томас и сам понимал, что так надежнее, но что-то возмущалосьпротив постоянно правильных решений, он — рыцарь, а не монах! — и теперьвесь превратился в комок нервов, вглядывался в темноту, прыжки все слышнее...

Когда внезапно оборвались, Томас ощутил, что зверь вгигантском прыжке падает по дуге на него, и, еще не видя, он со страшной силойнанес удар в сторону ожидаемого врага. В следующее мгновение страшный толчокобрушился с такой силой, что смял вместе с доспехами, расплющил, уничтожил,выбил дух и расплескал по всей преисподней...

Кровь шумела в ушах, в кровавом тумане что-то мелькало, онслышал сдавленный звериный рев, клекот, сопение, треск, начал приподниматься,еще не веря, что в состоянии чем-то двигать, рядом под серебристым светомтяжело боролись две мохнатые фигуры, два зверя. Томас шатнулся в их сторону,поскользнулся, успел даже смутно удивиться откуда столько... ага, кровь, рукиего, оказывается, все еще сжимали рукоять меча.

— Олег, — воззвал он хрипло, — какое из нихты?

Краешек луны ушел за тучу, во тьме рядом хрипели и дралисьдвое. Томас хотел было отбросить меч и броситься в схватку, наощупь определит,какое из двух чудищ калика, а какое не калика, но, к счастью, в щелочку на мигпроглянул узкий лучик, прямо перед ним оказалась голая мускулистая спина, гдеиз-под лопаток торчали узкие хищные крылья. Томас торопливо ткнул мечом,размахиваться не было времени, лезвие с трудом вошло на ладонь, зверь впервыевзревел, начал разворачиваться. Томас вскрикнул предостерегающе:

— Олег!.. Отпусти...

Ему почудилось, что темные крылья начали быстро светлеть.Обозначились крупные чешуйки, как на большой рыбе или ящерице, в тот же миг отзверя отделилась темная фигура, коротко взмахнула рукой. Удара Томас не видел,посох слишком тонок, к тому же сам, шатаясь от собственного богатырскогозамаха, нанес страшный удар на зверю. Тот успел качнуться в сторону, но лезвиедостало его в плечо. У Томаса занемели руки, словно ударил по суховатому дубу,но тело и руки помнили, как прорубывали толстые доспехи на поединках, и онзамахнулся снова.

Зверь на глазах преображался, наливался светом, но в тойстороне была пропасть, Томас услышал сдавленный крик калики, он словно быметнулся за зверем, там была возня, сопение, потом донесся горестный вскрикОлега. Свечение исчезло. Томас бросился к Олегу, ударился, едва не сшиб впропасть. Олег придержал шатающегося рыцаря. Томас дышал тяжело, но даже сквозьхрипы в груди услышал тяжелый удар далеко внизу.

С трудом видел в полутьме как темная фигура опустилась накамень. Калика тоже дышал тяжело, а голос прерывался:

— Томас... спасибо...

— На том свете сочтемся, — буркнул Томас,ругнулся. — А, черт... Сейчас мы на каком?..

— Молодец, что не послушал... Ты его почти разрубил спервого же удара...

— Но какой живучий! Еще как трепыхался!

— Да... И последний удар был хорош. Ты перебил хребет.

Томас спросил с осторожностью:

— А сейчас оно... издохло?

— Да... Не понимаю только, зачем из последних силползло к пропасти?

Томас посмотрел в темноту, где угадывался край:

— Не хотел, чтобы сняли шкуру?

— А ты собирался? — ответил Олег вопросом навопрос.

— Вообще-то нет, — признался Томас. — Я ж недикий рус, что шкурами убитых врагов накрывает коня, из черепов делает чаши, акожей с рук обтягивает колчаны! С другой стороны, снимал же с убитых оленей,кабанов, медведей, а в Сарацинии — с ихнего зверья... Хотя нет, не до шкур! Причем тут шкуры? Даже если золотая, как у того барана, за которой святой Язонплавал с двенадцатью монахами. Мы не за шкурами пришли, сэр Олег.

Край тучи медленно светлел, а внизу смутно проступили спервавершины острых, как зубы, скал, затем засеребрились круглые валуны. Олег сидел,весь залитый неприятным мертвенным светом. Томас заметил, что калика морщится,зажимает ладонью правое плечо. Между пальцами проступило темное. Томас сглотнулкомок, молча взмолился, чтобы у калики хватило языческой нечестивой мощи, дабызаживил раны с той же быстротой, как и на земле, когда мог пользоваться своейбогопротивной магией. Дыхание из груди калики вырывалось все еще сиплое, словнотам раздували мехи.

Томас ощутил вину, что он, молодой и полный сил, встречаетопасность, весь закованный в сталь... сейчас уже сильно измятую, а отшельникдрался со зверем грудь в грудь, такой же как и у него голой... ну, пусть такойже волосатой, сражался голыми руками на равных.

Из-под ног сильно пахло убийством. Сапоги чавкали взастывающей крови, а когда Томас рассмотрел под ногами нечто блистающее, оннагнулся и постарался подцепить блестку, надеясь втайне, что вышиб зубчудовища, можно взять с собой, а ежели уцелеет, то будет хвастаться переддругими рыцарями.

Пальцы подняли из темной крови длинное жесткое перо. Самыйкончик блистал, там не было крови.

— Олег, а такого зверя знаешь?

Олег взял перо, стер пальцами кровь, помял, понюхал. Из подкрови и грязи проступила белизна с серебристым оттенком. Ноздри тревожнодернулись, запах от пера не просто чужой или враждебный, а такой, что мышцынапряглись, а в горле само зародилось грозное рычание. Рыцарь не учует, онслишком благороден, а это уже наполовину слеп, а он сохранил лесную привычкуулавливать даже самые слабые запахи. По запаху любой охотник определитматерость зверя, стать, силу, возраст... Олег чувствовал как шевелятся,понимаясь, волосы на затылке. Он знал, что уже повидал всех зверей на свете.Они не берутся ниоткуда. Но с этим зверем еще не сталкивался.