Почти все фильмы из небольшого списка, который я привелвыше, основательно эксплуатируют страх темноты и помимо использования вназвании слов “ночь” или “тьма”. Действие всего фильма Джона Карпентера“Хэллоуин”, за исключением примерно восемнадцати минут, происходит после заходасолнца. В картине “В поисках мистера Гудбара”, в страшном заключительном эпизоде(моя жена с криком убежала в туалет: она испугалась, что ее сейчас стошнит),когда Том Беренжер убивает Дайану Китон, действие происходит в ее квартире,освещаемой лишь стробоскопом. О постоянном мотиве темноты в “Чужом” вряд листоит напоминать. “В космосе никто не услышит ваш крик”, – говорится врекламной листовке. Можно было бы добавить: “В космосе всегда минута послеполуночи”. В Лавкрафтовой пропасти меж звездами никогда не наступает рассвет.

"Хиллхауз” страшен на всем своем протяжении, но лучшиеэффекты – лицо в стене, выгибающиеся двери, гулкие звуки, нечто, которое держитЭлеанору за руку (она считает, что это Тео, но.., бр-р-р.., совсем не он) –режиссер приберегает для сумерек. Другой редактор “Эверест Хаус” Билл Томпсон(он мой редактор уже тысячу лет; может быть, в прошлой жизни я был егоредактором, и теперь он мне мстит) напомнил мне о “Ночи охотника” (The Night ofthe Hunter) – mea culpa, что я нуждался в напоминании – и рассказал о кадрах,которые с тех пор его преследуют: волосы Шелли Уинтерс, плывущие по воде, послетого как убийца-проповедник утопил ее в реке. Естественно, он сделал это послезахода солнца [144].

Существует любопытное сходство между сценой, в котороймаленькая девочка убивает мать садовой лопатой в “Ночи живых мертвецов”, икульминацией “Птиц”, где Типпи Хедрен на чердаке попадает в западню и на неенакидываются вороны, воробьи и чайки. Обе сцены – классический пример того, какможно избирательно использовать тьму и свет. Мы все – или большинство из нас –с детства помним, что яркий свет обладает способностью прогонять воображаемыестрахи и зло, но иногда приглушенный свет только их множит. Именно свет уличныхфонарей за окном делает ветви соседних деревьев похожими на пальцы ведьмы илилунный свет, пробивающийся в окно, превращает груду игрушек, затолканных вшкаф, в затаившуюся Тварь, готовую напасть в любой момент.

Во время сцены убийства матери в “Ночи живых мертвецов” (этасцена, как и эпизод в душе из “Психо”, кажется взгляду шокированного зрителябесконечной) девочка рукой задевает висящую лампу, и подвал превращается вкалейдоскоп движущихся, меняющихся теней – что-то показывающих, скрывающих,снова показывающих. В “Птицах” такой же эффект создает большой фонарь, которыйпринесла с собой миссис Хедрен (стробоэффект мы упоминали в разговоре о “Впоисках мистера Гудбара”; он используется – только более раздражающе ибессмысленно – во время бессвязного монолога Марлона Брандо в конце“Апокалипсиса наших дней” – Apocalypse Now), он придает сцене ритм: вначале лучдвижется быстро – миссис Хедрен лампой отбивается от птиц.., но постепенно онатеряет силы и впадает вначале в шок, а потом теряет сознание, и свет движетсявсе медленнее и медленнее, опускается на пол… И наступает полная тьма.., и вэтой тьме слышится мрачный шелест множества крыльев.

Не стану перегружать разговор анализом роли темноты во всехэтих фильмах, но хочу напоследок отметить, что даже в тех немногих картинах,основанных на “ужасе при свете дня”, встречаются страшные моменты, связанные стемнотой: Женевьева Бужольд поднимается по служебной лестнице и проходит надоперационной в “Коме” (Coma) в темноте, точно так же как во тьме Эд (Джон Войт)карабкается по утесу в конце “Избавления” (Deliverance).., не говоря уже ораскопках могилы в “Предзнаменовании” (Omen) и открытия Луаной Андерсподводного “памятника” давно умершей маленькой сестре в первом ифовом фильмеФрэнсиса Копполы (снятом для АИП) “Помешательство-13” (Dementia-13).

И прежде чем окончательно оставить эту тему, приведу ещенесколько названий: “Ночь должна наступить” (Night Must Fall), “Ночь зайца”(Night of the Lepus), “Дракула, князь тьмы” (Dracula, Prince of Darkness),“Черная яма доктора М.” (The Black Pit of Dr. М.), “Черный сон” (The BlackSleep), “Черное воскресенье” (Black Sunday), “Темная комната” (The Black Room),“Черный шабаш” (Black Sabbath), “Темные глаза Лондона” (Dark Eyes of London),“Тьма” (The Dark), “Середина ночи” (Dead of Night), “Ночь ужаса” (Night ofTerror), “Ночь демона” (Night of the Demon), “Крыло ночи” (Nightwing), “Ночьорла” (Night of the Eagle)…

Ну вот. Если бы темноты не существовало, создатели фильмовужасов должны были бы ее придумать.

10

До сих пор об одном из фильмов списка я сознательно неговорил – отчасти потому, что он представляет противоположность тех картин,которые мы обсудили: создавая ужас, он опирается не на тьму, а на свет, – а ещепотому, что, разговаривая о нем, нельзя не упомянуть кое-что другое, помимотого действия, которое оказывают на нас (если могут) мистические, “волшебные” фильмыужасов. Все знают, что такое “излишняя впечатлительность”, – понять этодостаточно легко [145], но только в фильмах ужасов излишняявпечатлительность – самый детский из эмоциональных импульсов – иногда достигаетуровня искусства. Вы можете возразить, что нет ничего артистичного в том,чтобы, например, продемонстрировать соседу непрожеванный кусок мяса у себя ворту, но как же тогда офорты Гойи? Или коробочки и консервные банки Энди Уорхола[146]?

Даже в самых плохих фильмах ужасов порой встречаютсяодна-две удачные сцены, основанные на “излишней впечатлительности”. Недавно вразговоре по телефону Деннис Этчисон напомнил мне один эпизод из “Вторжениягигантских пауков” (The Giant Spider Invasion): женщина пьет свой утреннийвитаминный коктейль, не подозревая, что в миксер перед приготовлением коктейляупал большой жирный паук. Ням-ням. В заслуженно забытом фильме “Корчи” (Squirm)есть один незабываемый момент (для всех тех двухсот зрителей, которыепосмотрели картину): женщина принимает душ; вода перестала идти; женщинаподнимает голову и видит, что головка душа забита толстыми черными гусеницами.В фильме Дарио Ардженти “Вздохи” (Suspiria) на стайку школьниц обрушиваетсядождь червей.., девочки, конечно, в это время готовятся лечь спать. Все это неимеет никакого отношения к сюжету, но вызывает в зрителе неопределенныйотталкивающий интерес. В “Маньяке” (Maniac) режиссера Уильяма Ластига, раньшеснимавшего порнофильмы, есть момент, когда усердный убийца (Джо Спинелл)тщательно скальпирует свою жертву; камера ни на секунду не отворачивается отэтого зрелища, наблюдает прямо и словно задумчиво; эту сцену невозможносмотреть.