смогли полностью выправить руку. Даже если последняя «жизнь» была сном, даже если и эта тоже, Джим все равно хотел рисовать. Но получалось так коряво, что он поддался отчаянию и прекратил попытки.

Недовольный результатами, Уолтерс заплатил Джиму по минимуму. Банда сбежала. Со временем Джим потерял работу и перебивался случайными скудными заработками.

Единственное утешение он находил в том, что такая жалкая жизнь просто обязана быть настоящей.

Однажды вечером больной Джим лег в постель, а наутро проснулся на кровати в комнате с колышущейся от ветра легкой занавеской на окне, сквозь которую пробивались яркие лучи утреннего солнца.

Это происходило с ним еще дважды.

Пятое пробуждение. Джим неподвижно лежал на кровати и смотрел в потолок. События предыдущих «жизней» в мельчайших подробностях плясали бестолковыми обезьянами в его голове. Он прижал ладони ко лбу, мечтая лишь о том, чтобы забыть все это.

Дверь тихо открылась, и высокая темноволосая женщина взглянула на него с порога со слабой улыбкой.

– Я же говорила, что вы не сможете унести с собой ничего, кроме воспоминаний.

Он обессиленно посмотрел на нее.

– Кажется, это было давным-давно.

Она кивнула, подошла и присела рядом.

– Ваше чувство времени искажено, как во сне.

– Я хотел бы забыть все это, – мрачно сказал Джим. – Не понимаю, зачем кому-то может понадобиться возвращаться сюда за добавкой.

Она подалась вперед и ухватилась за край матраса, чтобы не упасть от смеха.

– Да бог с вами! – сказала она, выпрямившись и силясь придать лицу серьезное выражение. – Никто не приходит за добавкой. В этом и заключается уникальность нашего препарата. Люди приходят, чтобы забыть о первой дозе.

Джим приподнялся.

– Я смогу это забыть?

– О да. Не нужно так волноваться! Вот за это вы на самом деле и заплатили свою тысячу долларов. Дающий забвение препарат продержится в крови от двух до трех недель. Когда воспоминания вернутся, вам следует снова посетить нас.

Джим пристально посмотрел ей глаза.

– И мой организм привыкнет к препарату? И это обойдется мне в два раза дороже после трех посещений, в четыре раза – после шести и в восемь раз – после девяти?

– Нет.

– Значит, вы мне солгали?

На ее лице промелькнуло странное выражение.

– Что вы хотели бы от меня услышать? Нет, я не лгала вам. Я всего лишь сказала то, что мне велено было отвечать.

– Тогда какой в этом смысл? – спросил Джим.

– Какой смысл в ограблении банка? – Она нахмурилась. – Вы задаете много вопросов. Не правда ли, это большая удача, что я знаю на них ответы? Обыкновенно мы никого к ним и близко не подпускаем, пока они не промаются две-три недели. Но вы, похоже, созрели очень быстро, поэтому я отвечу.

– Очень мило.

– Главная причина непомерной платы в том, чтобы вы не смогли расплатиться деньгами.

– И что это вам дает? – спросил Джим.

– Если вы приведете нового клиента, то получите три посещения бесплатно. За каждого, – объяснила она.

– Ага.

– Приходить сюда будет не так уж и противно.

– А что случится, если какой-нибудь недовольный клиент все-таки отправится в полицию и обо всем расскажет?

– Мы переедем в другое место.

– Но, предположим, вас поймают?

– Это невозможно. Или, по меньшей мере, маловероятно.

– Но вы уедете отсюда?

– Да.

– Что же будет со мной?

– Разве вы не понимаете? Мы должны будем уехать. Если кто-нибудь нас выдаст, мы не сможем остаться. Возможно, с вашей точки зрения это и неправильно, но мы не хотим рисковать.

Они замолчали, и подробности прежних «жизней» нахлынули на Джима. Внезапно он сел на кровати.

– Где этот ваш препарат забвения?

Она вышла и вернулась со стаканом бесцветной жидкости. Высыпала в него бледно-розовый порошок и протянула Джиму. Он быстро выпил. По вкусу напиток напоминал растворенную в воде соду.

Джим посмотрел на женщину.

– Это ведь не то же самое, что в прошлый раз?

– Не беспокойтесь, – ответила она. – Вы забудете.

В комнате стало темнеть. Он откинулся на подушку. Последнее, что он ощутил, пока был в сознании, – ее прохладная рука у него на лбу. Последнее, что услышал, – легкий щелчок открываемой ею двери.

Джим сел на кровати. Быстро оделся, поехал к Уолтерсу и рассказал все, что смог вспомнить. Уолтерс немедленно организовал облаву. Джим лично наблюдал, как дом обыскали, но никого не поймали.

Через две недели и четыре дня нахлынули воспоминания. Жизнь Джима превратилась в кошмар. Со всех сторон на него сыпались любовь, ненависть и мельчайшие подробности шести отдельных жизней. Он пытался забыться с помощью наркотиков, но они лишь превратили страдания в безнадежное отчаяние. В конце концов его убили в перестрелке, как «врага общества номер четыре»[36].

А потом он проснулся на кровати в комнате с раздуваемой ветром легкой занавеской на окне, сквозь которую пробивались яркие лучи утреннего солнца.

– Боже милосердный! – сказал он.

Дверь со щелчком закрылась.

Джим подскочил и выглянул за дверь. Вспышкой мелькнула юбка, а потом высокая узкая дверь в конце застеленного ковром коридора захлопнулась, скрыв женщину из вида.

Он отступил обратно в комнату. В доме было тихо, только вдалеке, на улице, слышался шум проезжающей машины.

С усилием проглотив комок в горле, он посмотрел в окно. В последний раз он беседовал с женщиной ранним утром. Сейчас тоже было раннее утро. Джим вспомнил, как перед уходом она сказала: «Вы забудете». Потом он прожил последнюю никчемную «жизнь»… и, пробудившись, услышал щелчок закрывшейся двери.

Все вместе заняло не больше пяти секунд реального времени.

Джим нашел свою одежду на ближайшем стуле и начал одеваться. И вдруг понял, что воспоминания о прежних «жизнях» больше не были такими четкими. Они потускнели почти так же, как гаснут воспоминания о снах, когда человек просыпается и поднимается с постели. Почти, но не совсем. Джим заметил, что стоит подумать о них, как они снова проясняются.

Он попытался забыть и сосредоточил внимание на деревьях за окном, на изгибах ветвей и на том, как под порывами ветра балансирует на ветке черно-желтая птица.

Воспоминания снова угасли, и Джим задумался, что делать дальше. И тут же потрясенно вспомнил, как сказал Уолтерсу: «Если поутру я не появлюсь, хочу, чтобы вы пришли за мной».

А Уолтерс ответил: «Придем».

Значит, это было всего лишь вчера.

Джим закончил одеваться, глубоко вдохнул и вытянул руку перед собой. Она не дрожала. Он распахнул дверь, вышел в коридор и с запозданием на мгновение вспомнил, что случалось с ним шесть раз подряд до этого.

Когда он открыл глаза, пухлая седая женщина прикладывала влажный платок к его лбу и сочувственно кудахтала.

Джим осторожно поднялся на ноги и прошел по дорожке к своей машине. Уселся на сиденье, включил мотор и ненадолго задумался. Потом отпустил стояночный тормоз и легонько надавил на педаль газа. Машина плавно скользнула вперед, под колесами захрустел гравий. Доехав до конца дорожки, Джим оглянулся на башню. Все планки жалюзи были идеально ровными. Джим нахмурился, пытаясь что-то вспомнить. Он посмотрел влево по улице, потом вправо,