утончался, затем снова расширился. Он осторожно перебрался через нижнюю ветку, снова застегнул ремень и ощутил на лице теплое дуновение воздуха, прощальное дыхание жаркого дня. Где-то играло радио.

Он поднимался, прислушиваясь к шуршанию листьев вокруг.

Ствол опять расширился, и Джим понял, что достиг места, откуда тот разделялся, образуя крону дерева.

Джим осторожно подтянулся выше и на мгновение оторвал взгляд от ствола, чтобы посмотреть на особняк. Но увидел покатую черепичную крышу совершенно другого здания с ярко освещенным слуховым окном. Джим огляделся и отыскал нужную ему крышу башни в противоположной стороне. Должно быть, он потерял чувство направления и описал при подъеме полукруг.

Несколько минут он сидел, скорчившись, в развилке между ветвями, пока точно не определил, какая из них выгибается в сторону башни. Потом снова застегнул пояс и начал карабкаться дальше. Ветка постепенно приближалась к горизонтали, становясь все тоньше. Теперь она отзывалась на каждое движение человека, тихонько покачиваясь. Джим с трудом удерживался на ней, но впереди уже слабо засияла крыша башни. Он вспомнил, что нужно снять кошки, иначе они потом запутаются в веревке. Джим изогнулся, пытаясь дотянуться до них, руки его дрожали. Он успокоил дыхание и посмотрел на крутую крышу.

Ветка стала уже почти горизонтальной. Если ползти дальше, она прогнется под его весом, и Джим повиснет вниз головой. Он оглянулся, и сердце заколотилось. Чтобы вернуться, ему пришлось бы ползти по тонкой жердочке ногами вперед.

Опять вспомнились слова Каллена: «Когда станет совсем худо, думай только о том, что ты собираешься сделать прямо сейчас. А когда сделаешь, думай о следующем шаге».

Он передвинулся на дюйм вперед. Ветка начала прогибаться.

Вокруг шелестели листья.

Ветка закачалась, поднимаясь и опускаясь под ним.

Тяжело дыша, Джим крепко вцепился в нее.

И полез дальше. Шелестели листья, ветка подбрасывала его вверх и снова оседала. Зажмурив глаза и прижавшись лбом к коре, он продолжал ползти вперед. Но вскоре почувствовал, что заваливается набок, и открыл глаза.

Башня была почти под ним.

Крепко обхватив ветку левой рукой, правой он нащупал привязанную к поясу веревку. Потом осторожно вытянул ее конец и обернул вокруг ветки. Затянул узел, который отрабатывал раз за разом на тренировках, и проверил, хорошо ли тот держит.

Ветер шуршал листвой, ветка раскачивалась.

Темная лужайка внизу рванулась навстречу, и Джим почувствовал, что практически падает. Дрожа всем телом, он вцепился в ветку. Больше нельзя было медлить ни минуты, или он окончательно утратит присутствие духа.

Глубоко вдохнув, Джим размотал веревку, закрутил страховочную петлю вокруг лодыжки, свесился с ветки, ухватился за веревку одной рукой, затем другой и заскользил вниз.

Веревка раскачивалась, ветка то опускалась, то поднималась. Даже само дерево, казалось, слегка наклонилось.

Джим висел, прижимая левой ногой петлю вокруг правой лодыжки. Раскачивание потихоньку затихло. Руки устали и ослабели.

Он медленно соскользнул по веревке. Жалюзи теперь были прямо напротив. Джим просунул руку в щель между планками и поднял железную щеколду. Под скрип петель Джим потянул ставни на себя.

Внутри была лишь беспросветная чернота.

Оконных створок Джим не нащупал. Тогда он поднялся чуть выше, оттолкнулся от стены, а когда веревка качнулась в обратную сторону, шагнул прямо в окно, зацепился за раму и спрыгнул на пол.

Ставни снова заскрипели, когда Джим закрыл их, но в доме царила тишина. Простояв в неподвижности с минуту, он отстегнул с пояса футляр, достал фонарик с поляризатором и повернул линзу. Осторожно нажал большим пальцем кнопку, и комнату осветил тусклый луч.

Что-то сверкнуло раз, другой. От пола до потолка тянулись поблескивающие металлом параллельные линии. А еще чувствовался едва уловимый странный запах.

В доме было тихо. Порыв ветра принес играющую где-то вдалеке музыку.

Джим осторожно повернул линзу, и луч засветил ярче.

Вертикальные линии походили на прутья решетки.

Джим шагнул вперед, вглядываясь в темноту.

За решеткой что-то шевельнулось.

Попятившись, Джим расстегнул клапан набедренного кармана и стиснул холодный металл пистолетной рукояти. Что-то большое и темное скользнуло вверх по решетке.

Джим поднял пистолет.

В ответ послышался тихий шипящий голос:

– Ты из правоохранительных органов? Хорошо.

Джим опять потянулся к поляризатору, чтобы лучше разглядеть говорившего. Но тихий шипящий голос продолжил:

– Не надо. Ты ничего не выиграешь, если увидишь меня.

Рука Джима рефлекторно сжала пистолет, в то время как мозг столь же рефлекторно сформулировал вопрос.

– Кто я такой? Почему я здесь? – прозвучало в ответ. – Если я попытаюсь рассказать, твоему разуму будет непросто поверить мне. Поэтому я лучше покажу.

Комната словно бы пришла в движение и закружилась все быстрей и быстрей. Голос слышался со всех сторон сразу, а потом кто-то приподнял Джима, но не прямо вверх, а под углом.

Он уставился на индикатор, постукивая по нему пальцем. Стрелка не двигалась. Потом бросил взгляд на голубовато-зеленую планету на экране. Давление фотонов было на нуле, и не оставалось ничего другого, кроме как попытаться совершить посадку на химическом двигателе. Пристегнувшись в противоперегрузочном кресле, он впервые задумался о масштабе постигшей его неудачи.

Любой космический пилот-одиночка, напомнил он себе, обязан быть хорошим механиком. А частный исследователь планет должен быть сам себе пилотом, ради экономии средств. Более того, любому, кто собирается исследовать Лудт VI с его высокой гравитацией и давлением, а также ужасным психическим напряжением нужно быть сильным и здоровым.

Эти параметры делали Лудт VI практически полной монополией крупных организаций с крутыми командами специалистов. Они посылали хорошо экипированные экспедиции, отлавливали разумную квоту спатов, на обратном пути обучали их и по роскошной цене продавали этих ужасных созданий любому содержателю салонов грез в системе. Из этого солидного дохода они отбивали чуть менее солидные издержки и получали скромную, но надежную прибыль от своих инвестиций. С небольшими экспедициями все обстояло иначе.

Небольшие экспедиции сопряжены с серьезным риском, а одиночные были рискованнее всего. Однако в случае успеха обученный спат продавался по той же роскошной цене, но без огромных затрат на топливо, специалистов, оборудование и страховку. И этот полет оказался почти удачным. В спальном отделении содержалось трое уже неплохо обученных спатов.

Он был опытным дрессировщиком, бывалым исследователем, сносным пилотом и находился в неплохой физической форме, вот только в механике разбирался плохо. И понятия не имел, как справиться с поломкой.

Он просто сидел в кресле и смотрел, как приближается край планеты в обрамлении темно-синего неба.

Все расплылось в сером тумане. Джим стоял в темноте и видел перед собой слабо поблескивающие прутья решетки.

С них по-прежнему свисал черный клубок.

Где-то в глубине старого особняка зазвенел телефон.

– Ты был этим пилотом? – тихо спросил Джим.

– Нет, я был спатом. Остальные погибли при крушении. Люди твоей расы нашли меня, и мы заключили… соглашение. Но все вышло не так, как я ожидал. Переживания, которые я в вас возбуждал, были приятны и мне, и вам. Но либо ваш мозг устроен иначе, чем