у пилотов, либо вам не хватает навыков ментального контроля. Вы не способны стирать эти переживания, и хотя я с легкостью могу заглушить их, это лишь на время.

Внизу открылась и захлопнулась дверь. По лестнице застучали шаги.

– Ты должен уйти и привести помощь, – снова послышалось шипение.

Джим подумал о ветке и веревке и не двинулся ни на шаг в сторону окна, а только крепче сжал пистолет.

– Я понимаю твои трудности и помогу тебе, – прошипел спат.

Внизу хлопнула винтовка, снаружи раздались еще выстрелы. Джим раздвинул жалюзи, посмотрел на залитую светом лужайку в тридцати футах под собой и ощутил легкое головокружение.

– Держись за веревку, – сказал шипящий голос. – А теперь осторожно вылезай. Обхвати веревку ногами.

Где-то на краю сознания Джима шевельнулось беспокойство. Он удивился ему, пока поднимался на веревке к перекладине над головой, потом взобрался на брус, но поскользнулся и едва не сорвался вниз. Перекладина была крепкой на вид, и Джим удивился, когда она вроде как качнулась под ним. Зеленая лужайка лежала под ногами столь близко, что ни о какой опасности не могло быть и речи, и Джим не мог понять, почему так часто дышал, когда развернулся на перекладине и соскользнул на какую-то площадку. Там он нацепил кошки и продолжил спуск. И все это время в голове шуршал голос, твердивший, что осталось всего несколько футов, всего несколько футов, и шаг за шагом Джим продвигался вниз, как вдруг услышал стрельбу, выкрики приказов и повторяющиеся пронзительные вопли.

Джим шагнул на мягкий газон, споткнулся и опустился на колени, чтобы снять кошки. Сердце стучало, как свайный молот. Со всех сторон били прожекторы. В особняке вспыхнул свет, и на Джима стремительно накатились воспоминания. Он глубоко прерывисто вдохнул, поглядел на дерево, а потом заметил кучку людей у основания башни. Подойдя ближе, он узнал в свете прожекторов Уолтерса и увидел неподвижную фигуру на земле.

– Я не должен был это разрешать, – сказал Уолтерс. – Закрой ему лицо, Каллен.

Каллен наклонился и натянул пиджак на голову неподвижной скрюченной фигуре.

Джим посмотрел вниз.

И увидел собственное лицо.

Он ощущал темноту и что-то твердое под собой. Где-то неподалеку приглушенно звучали голоса. Зазвенел телефон, хлопнула дверь, стекло царапнуло по стеклу. Он вдохнул глубже и уловил знакомый запах удушливого сигарного дыма.

Джим приподнялся и сел.

Рядом стоял на столике макет особняка. Джим осторожно поднялся на ноги, пересек комнату, открыл дверь в соседний кабинет и заморгал от яркого света. Уолтерс поднял голову и ухмыльнулся.

– Еще одна такая ночка, и я уйду на покой. Как ты себя чувствуешь?

– Везде болит, и голова кружится. Как я сюда попал?

– Я боялся, что ты не сможешь пробраться туда и спугнешь их, поэтому решил окружить дом. Мы видели, как ты залез в окно, минут пять ничего не происходило, а потом ставни открылись, и выглянула чья-то фигура. Из слухового окна дома напротив грохнул винтовочный выстрел. Я послал туда людей, а остальные подошли ближе к особняку. Мы осветили дом прожекторами с автомобилей и только нашли твое, как нам показалось, тело со сломанной шеей, когда позади послышался глухой шлепок. Это спустился ты, и тут другое тело исчезло.

В тот момент я уже подумал, что все будет как обычно. Но на этот раз мы накрыли группу совершенно растерявшихся мужчин и женщин. Отпечатки пальцев некоторых из них совпали с теми, что обнаружены на первой точке. Прибора мы пока не нашли, потому что лестница в башню заколочена, и… Что-то не так?

Джим рассказал ему свою версию и добавил:

– Раз уж этот выстрел прозвучал раньше, чем я на самом деле открыл ставни, то та «фигура», вероятно, была иллюзией, чтобы одурачить стрелка. И раз уж я слышал шаги по лестнице до того, как вы ворвались в дом, то непонятно, как она могла быть заколочена.

Уолтерс выпрямился в кресле.

– Еще одна иллюзия!

– Неплохо было бы выяснить, есть ли пределы для этих иллюзий, – заметил Джим.

– Сегодня днем мы разглядывали жалюзи на башне в полевой бинокль, – ответил Уолтерс. – С расстояния в четыреста футов хорошо видны сломанные планки. Так что пределы есть. Но если нет никакого прибора, значит, это нечто сверхъестественное, «спат» он там или не «спат».

Джим покачал головой.

– Не знаю. Одни и те же электромагнитные законы и схожие компоненты можно использовать для изготовления самых разных приборов: радио, телевизора, компьютера. Чем это станет, зависит в основном от того, как ты соединишь детали. Не исключено, что в иных условиях другой планеты отдельные части нервной системы, похожие на человеческие, могут использоваться для создания опасных иллюзий в головах других существ.

– Но это не избавляет нас от проблемы. Что нам делать с этим твоим чудом?

– У меня создалось впечатление, что он чем-то напоминает торговца, продающего свои товары, чтобы заработать на пропитание. Разреши мне вернуться, и посмотрим, смогу ли я с ним договориться.

– Я пойду с тобой.

Джим помотал головой.

– Один из нас должен оставаться за пределами четырехсотфутовой зоны.

* * *

Лестница в башню была узкой. Возле прочной баррикады из досок и кусков штукатурки топтались усталые люди Уолтерса. Джим нахмурился, посмотрел на преграду и крикнул наверх:

– Я хочу поговорить с тобой!

В самой ткани бытия как будто произошел какой-то сдвиг. Джим обнаружил, что смотрит на стену с обвалившейся штукатуркой и торчащими обломками досок. Лестница рядом была совершенно свободна. Он начал подниматься.

Уставившийся в стену мужчина произнес:

– Ты видел? Он каким-то образом это обошел.

У Джима закололо в затылке. Он поднялся к высокой двери, открыл ее и оказался там, где уже побывал раньше.

– Я рад, что ты вернулся, – послышалось слабое шипение. – Долго мне так не продержаться.

– Мы хотим заключить с тобой соглашение. Иначе нам придется применить силу.

– В этом нет необходимости. Я прошу только еду, воду и возможность использовать свои способности. И был бы очень счастлив помещению с повышенным атмосферным давлением. Падение давления утомляет, и мне становится трудно себя контролировать.

Джим припомнил ту ночь, когда ему показалось, будто особняк и лужайки ярко освещены, хотя небо было закрыто темными тучами, сквозь которые пробивался лишь узкий серп луны.

– Приближалась гроза, – объяснил шипящий голос. – Атмосферное давление резко упало. Я обессилел и создал неверную иллюзию. Вы сможете обеспечить мне то, в чем я нуждаюсь?

– Пищу, воду и барокамеру – да. А вот насчет использования способностей я ничего обещать не могу.

– В мире появилась картина, которой раньше не было. Ее написали мы с тобой.

– К чему ты клонишь?

– Я не могу повысить мастерство тому, у кого нет таланта, искреннего желания и увлеченности. Не могу комбинировать факты или воспоминания на пустом месте. Но в пределах этих ограничений я готов помочь тебе и другим достичь такой степени концентрации, какая доступна в вашем мире немногим.

– А ты можешь