– Где уж тут ее прокормить, – тоскливосказал один из конвоиров, глядя, как голодная собака облизывается, проглотивбулку, – на нее вообще сорок копеек в день положено. Другая бы кошекпереловила, а эта дура с ними играет. Спасибо, контингент иногда от передачотсыпает, а то бы подохла, бедолага.

Парни вскинули автоматы и повели арестантку наКПП. Круглолицый румяный дежурный долго ругал меня, но, услышав, что приехала кначальнику, да еще с рекомендацией из ГУИНа, вздохнул и позвонил по телефону.Через пару минут залязгали железные двери, появился солдатик, и мы пошли вадминистративный корпус.

Андрей Михайлович, начальник колонии, высокиймужик лет пятидесяти, встретил меня довольно неприветливо. Он снял фуражку,вытер вспотевшую лысину и буркнул:

– Ну, зачем приехали?

– Хочу повидать Романа Виноградова.

– Свидания только по субботам ивоскресеньям.

– Видите ли, я из Москвы…

– Да хоть из Нью-Йорка, правила для всеходинаковы.

Надо же какой неприступный, ну не предлагатьже ему денег! Хотя можно попробовать по-другому. Я мило улыбнулась и сладкозапела:

– Уважаемый Андрей Михайлович. Может,смогу чем-нибудь помочь колонии, оказать, так сказать, гуманитарную помощь.Хотите, книг в библиотеку привезу.

– Да к чему они нам, – вздохнулначальник, – вот лучше…

– Что?

– Краски масляной для стен и пола.

– Сколько?

– Ну, – замялся полковник, – взависимости от материальных возможностей, банки две-три, и розетокэлектрических, шпаклевки, побелки – в общем, стройматериалов.

Я поглядела на его потное лицо.

– Сейчас съезжу в город, куплю. Разрешитетогда свидание?

– А как же, – обрадовался собеседник, – ипередачку сможете отослать.

Да, про передачу-то я совсем не подумала!Магазинчик стройматериалов отыскала буквально в двух шагах от режимной зоны.Скорей всего хозяин хорошо осведомлен о проблемах лагеря, вот и устроился набойком месте. Я смела все, что было на прилавках, – краску, мешки с побелкой ишпаклевкой, сорок розеток и еще столько же лампочек. У “Вольво” огромныйбагажник, но нечего было и думать о том, чтобы запихнуть туда все покупки.Пришлось возвратиться к начальнику.

Услышав о проблеме, Андрей Михайлович с трудомскрыл ликование:

– Сейчас, сейчас! – И схватился зателефон. Через пару минут в кабинете стояло пять парней в камуфляже.

– Поступаете в распоряжение ДарьиИвановны, – строго приказал полковник.

Мальчишки покорно побрели за мной. Часть баноки мешков мы запихнули в багажник, отвезли по месту назначения и вернулись заследующей порцией. Устав, я облокотилась на капот и со вкусом закурила.

– Мамаша, – робко сказал один из парней,– сигаретки не найдется?

Я протянула им “Голуаз”. Солдатики погляделина незнакомую пачку, почесали в затылке и аккуратно вытащили курево.

– Ребята, а что в передаче на зонупосылают? Помощники оживились.

– Ой, чего только не передают. Тут одинмошенник сидит, так такое получает: и бекон, и кофе, и сгущенку. Даже рыбугорячего копчения, он угощал, такая вкусная!

Примерно часа через полтора еще болеевспотевший, но страшно довольный начальник ввел меня в длинную комнату.Посередине она была разделена стеклянной перегородкой. По обеим сторонамперегородки стояли столы с телефонами и колченогие стулья.

Я села за один из столов и стала ждать. Внутрипомещения что-то залязгало, и по ту сторону стекла появился невысокий юноша,совершенный мальчишка. Щуплый, с длинными руками. Волосы пострижены коротко,почти брит наголо, в глазах тревога. Одет Роман был в какую-то жуткую черную куртку.

– Кто вы? – без всякого приветствиякрикнул юноша, схватив телефон.

В аппарате что-то шуршало и почему-тослышалась радиопередача.

Как можно более осторожно я рассказала ему,что случилось с Катюшей. Рома закрыл лицо ладонями и заплакал. Моментальноприбежал конвойный, схватил трубку и рявкнул:

– Кончай над парнем издеваться. Он ужеисполняет наказание, а от твоей ругани лучше не станет. Чего передачу не шлешь?Последняя ему в конце марта была. Мамаша!!!

Я объяснила защитнику суть дела. Милиционерприсмирел, потом заклацал дверью и поманил меня пальцем. Я вошла внутрьнебольшого помещения без окон. Два стула, и все. Через секунду ввели Романа.

– Раз уж такое дело, – тихо пробормоталотрядный, – поговорите спокойно, без стекла, времени вам час. Мы же тут незвери, понимаем все-таки.

Вблизи Рома показался еще моложе, простоиспуганный мальчишка с размазанными по щекам грязными потеками.

– Как же так, – растерянно бормотал он, –ведь она совсем вылечилась, веселая приезжала, совсем здоровая, только тошнотоймучилась.

Я еще раз повторила рассказ про капельницу.

Паренек вздохнул.

– Все Альберт с Виолеттой – сволочи. Менядосадили, а мама от горя заболела.

– Кто это? И вообще, что ты натворил?Юноша утерся грязным носовым платком и рассказал совершенно невероятнуюисторию;

После окончания школы он пытался поступить вавтодорожный институт, но неудачно. По счастью, армия ему не грозила. В детствепопал под машину, и хирурги ампутировали несколько пальцев на левой ноге.Ходить не мешает, но для службы не пригоден. Рома пристроился работать агентомв риэлторскую контору. Денег получал немного, но им с мамой, в общем, хватало.Катюша работала швеей, и жили они тихо. Отца мальчишка никогда не видел.Очевидно, жизнь и дальше бы катилась по устойчивому маршруту, но тут появиласьСветлана Павловская. Она попросила Рому оказать ей услугу, продатьчетырехкомнатную квартиру. Вроде дело простое, но на жилплощади прописанчеловек, который не хочет съезжать.

– Подожди, – спросила я его, – а почемуона обратилась к тебе с таким щекотливым, противозаконным делом?