— Эльзе действительно нравятся толькоиностранцы, — поддержал Риту Арнольд, — а наши местные мужчины ейвовсе не интересны. Вот, например, Якова она не очень жалует, хотя делает вид,что он ей безразличен.

Абуладзе взглянул на Годлина. Тот продолжал спокойно жевать,словно сказанное к нему никак не относилось. Эльза вспыхнула.

— Твои шутки, Арнольд, неуместны, — заметила она,зло сверкнув глазами..

— У нас тоже бывают свои проблемы, — примирительнозаметил Батуев, — моя жена, например, не выносила одну из наших горничных.Не любила ее на каком-то подсознательном уровне, до тех пор пока мы необнаружили, что эта горничная клиптоманка, она воровала все, что плохо лежало.Она не пыталась украсть ценности или деньги, но могла стащить грошовую булавкуили ручку. Нужно доверять женской интуиции.

— Надеюсь, Яков не будет воровать наших булавок, —пошутил Арнольд, и все громко рассмеялись. Годлин продолжал молча есть. Егоничего не могло вывести из себя.

— Думаю, что нам нужно заранее продумать стратегиюнаших встреч, — предложил Арнольд, — мистер Дуарте прилетает на двадня, и мы должны выжать из него все возможное.

— Правильно, — кивнул Батуев. — Полагаю, чтомы должны в общих чертах придерживаться нашего плана, который мы с тобойвыработали в Москве.

— Давайте поговорим о чем-нибудь другом, —предложила Рита. — Скажите, а в море можно купаться?

— Не думаю, — осторожно заметил Арнольд, —сейчас достаточно прохладно. Впрочем, если погода вас устраивает, можетеспуститься вниз.

— По вашей знаменитой тропинке, — засмеяласьРита, — нет уж, спасибо. Я лучше пойду в обход. В последний раз потропинке мы поднимались с помощью рук и ног.

— Это дело привычки, — возразил Арнольд, — мыс Эльзой научились спускаться и подниматься довольно быстро.

— Все равно трудно, — возразила Рита, — мы сАртемом пойдем в обход.

— Я не люблю купаться, — недовольно заметил муж.

— Тогда я пойду с Олей, — предложила Рита. —Оля, ты пойдешь со мной?

— Если нужно, — ответила Ольга.

— Не нужно, — разозлился муж, — мы приехалисюда для работы, а не купаться. Если захочешь, пойдешь в обход сама, —сказал он, обращаясь к жене.

Та обиженно отвернулась, но не стала спорить.

— Мы пойдем вместе, — примирительно сказала Эльза.

— Правильно, — согласился Арнольд, — возьмитес собой Карину. Она ведь пловчиха. Тоже может пойти с вами.

— Нет, — слишком быстро ответила Рита и, понимая,что явно поспешила с ответом, добавила: — Ведь мы не собираемся заплыватьдалеко.

— Я только предложил, — отвернулся от нее муж, несобираясь продолжать дискуссию.

«Кто такая эта Карина?» — подумал Абуладзе, но не сталничего спрашивать. Рядом сосредоточенно жевал Яков Годлин. Его, казалось, неинтересовало ничего, кроме еды. Или он делал вид, что его ничего неинтересовало.

— Наш эксперт раньше работал в военной разведке, —сказал Батуев, чтобы сбить возникшее за столом напряжение.

— Очень интересно, — повернул голову к АбуладзеАрнольд Ференсас, явно заинтересовавшись, — вы работали в разведке. И вкаких странах вы побывали?

— Только в России, — ответил Абуладзе, — яработал в основном на штабной работе. Обычным чиновником.

— Жаль, — весело сказала Рита, — я думала, вырасскажете нам о своих подвигах. Думала, что вы, как Штирлиц, были в тылуврага. Во время войны вы тоже работали на «штабной работе»?

— Извините, — улыбнулся Абуладзе, — но вовремя войны мне было несколько лет от роду. И при всем желании я не смог бынаходиться в тылу врага.

Он заметил улыбку на лице Ольги, увидел насмешливые глазаМошерского. И непроницаемое лицо Годлина.

— Я думала, вы старше, — нервно сказала Рита,видя, как откровенно улыбается Эльза Ференсас.

— Мы будем пить кофе в моем кабинете, — поднялсяхозяин дома, — скажи, чтобы нам подали туда. Уже второй час ночи, а намнужно о многом поговорить.

Когда оба банкира вышли, поднялись и их супруги. О чем-тооживленно беседуя, они поднимались по лестнице в свои комнаты. Мошерский вышелна террасу, достал сигареты. Абуладзе тяжело поднялся, подошел к одинокостоявшей Ольге.

— Вы не знаете, кто такая Карина Виржонис? —спросил Абуладзе. — Кажется, о ней говорил хозяин дома.

— Это его родственница, — пояснила Ольга, —кажется, двоюродная или троюродная сестра. Она обычно приезжает сюдатренироваться. Карина спортсменка, чемпионка Литвы по плаванию. Очень красиваяженщина, но хозяйка дома ее, видимо, не любит.

— Может, поэтому и не любит, — заметилАбуладзе, — а почему она не была за ужином?

— У нее режим. Они никогда не спускается вниз позжедесяти вечера, — пояснила Ольга, — а где вы ее видели?

— Я просто спросил, — он посмотрел на часы, —уже поздно. Кажется, нам лучше пойти спать. Спокойной ночи. — Онотправился к лестнице, чтобы подняться к себе в комнату.

С балкона его комнаты большой дом Ференсаса был виден почтивесь. Удачная его планировка, асимметричное расположение фасада придавали емуредкое очарование. Прямо от входа, расположенного с восточной стороны, можнобыло пройти в гостиную и в другие комнаты первого этажа. К гостиной примыкаливеликолепно оборудованная кухня, небольшое складское помещение, комната длягорничных и повара. В другом крыле первого этажа находились кабинет Ференсаса ибольшая библиотека, в которой можно было курить.

На второй этаж вела широкая лестница, как бы разделявшая домпополам. В каждой половине имелась большая спальная комната, выходившаябалконами на море, и боковые комнаты, отведенные начальникам личной охраны ипримыкающие к спальным комнатам. Еще по две спальни выходили с каждой сторонына восточную сторону здания. В южной части здания находились комнаты Абуладзе иОльги, а в северной части была комната Карины Виржонис и еще одна пустующаякомната. Очевидно, ее держали для мистера Дуарте, который должен был прилететьзавтра утром.

Он услышал негромкие голоса и наклонился, всматриваясь в ночнуютемноту. Под балконом стояли двое. Вероятно, им и в голову не приходило, что ихмогут услышать. Специально выйдя с террасы, расположенной в северной частиздания, они прошли сюда, надеясь остаться незамеченными.

— Ты должен все рассказать, — горячо убеждалаженщина, — ты должен все рассказать.

— Не сейчас. Я не могу сейчас. Пусть все немногоуспокоятся.

— Ты должен рассказать. Иначе потом будет еще хуже.

— Я не знаю, что будет потом. Я не знаю…

— Ты должен решать. Нужно выбирать, как себя вести.