— Посмотрим. Я пока ни в чем не уверен.

Абуладзе наклонился, стараясь разглядеть собеседников, ноони уже прошли дальше, возвращаясь к входу в дом, находившемуся в другом крыле.Он вернулся в свою комнату.

— Черт побери! — громко сказал Абуладзе. —Эта вилла полна неразгаданных тайн. Похоже, Коля Шаталов знал, куда меня тащит.Надеюсь, за два дня ничего не случится.

Он не мог даже предположить, что в этот момент убийца ужепродумывал свой план, уточняя детали. Именно в эти самые мгновения, когдаТенгиз Абуладзе готовился ко сну.

За завтраком собралось девять человек. На этот раз к нимприсоединилась Карина, которая спустилась вниз в белом спортивном костюме,выгодно подчеркивающем ее атлетическую фигуру. Развитый торс пловчихи,уверенная осанка, мягкий шаг — на нее нельзя было не обратить внимания.Абуладзе отметил, что она села не рядом с хозяевами дома, что выглядело быболее логичным, а поместилась между Ритой и Ольгой, что обрадовало Батуеву,которую явно нервировало соседство за столом с секретарем ее мужа.

Ференсас и Батуев громко обсуждали предстоящий визитЭлеазара Дуарте. Женщины говорили о чем-то своем. Годлин, как всегда, молчал,уткнувшись в тарелку. Карина и Ольга тихо шептались, постоянно улыбаясь.Абуладзе посмотрел на Мошерского. Тот сегодня был мрачнее обычного. Словно неспал ночь. Мошерский почувствовал на себе взгляд, поднял глаза, вздрогнул иотвернулся, словно опасаясь, что этот непонятный эксперт может прочесть егомысли.

— Мы уезжаем через полчаса, — торопливо сказалхозяин дома, отвечая на вопрос Батуева. — Яков, вы вызвали наши машины?

— Они будут через десять минут, — кивнул Годлин.

— Простите, — не выдержал Абуладзе, — разве вдоме нет гаража?

— Нет, — улыбнулся Арнольд, — здесь негдеразместить гараж. Когда я планировал дом, я не думал, что у меня будет столькоавтомобилей. Мне казалось, что одна или две машины могут стоять и перед домом.Эти две нависшие скалы в виде ступенек мне всегда очень нравились, и я мечталпостроить дом именно здесь, на первой скале, примыкающей ко второй. А гараж инекоторые другие постройки находятся в нескольких минутах езды от нас, как разза горой. Там мы построили большой гараж и нашу ремонтную мастерскую. В доменет места для посторонних, а рядом больше ничего нельзя поместить, иначеразрушится весь ансамбль. Но сюда все равно никто не сможет добраться. А если идоберется, то будет иметь дело с нашим Яковом или с вашим Мошерским. Я, честноговоря, думаю, что незнакомцу лучше не соваться сюда с недобрыми намерениями. Уменя в кабинете неплохая коллекция ружей, кстати.

Даже повар и наши горничные живут в деревне, их привозитмашина. Да и кроме того, единственная дорога проходит мимо наших мастерских, атам всегда есть дежурные. Я думаю в будущем вообще скупить всю землю вокруг.Мне очень нравятся эти места, — заключил хозяин усадьбы.

— Я смотрела вчера с нашего балкона, — призналасьРита, — это было просто потрясающе! Ночь, луна, звезды, и под ногами море.Было немного страшно и очень впечатляюще.

— А я специально так спланировал дом, чтобы балконы выходилина море, как бы в пространство, — пояснил Арнольд. — Второй этажвыдвинут вперед намеренно — козырьком для террасы. Кажется, «козырек», яправильно говорю по-русски?

— Правильно, — кивнул Батуев.

— Вот, я специально так проектировал. Чтобы второй этажнависал над первым. И спальные комнаты получились большими. А на террасе всегдаможно ужинать, даже во время дождя. Я много лет мечтал построить большой домдля всех своих друзей и собираться здесь осенью, когда бывает не так жарко.

— Мне у вас очень нравится, — кивнула Рита, —мне всегда импонировал ваш вкус, Арнольд.

— Спасибо, — кивнул польщенный хозяин. —Ого, — посмотрел он на часы, — мы опаздываем.

Быстро закончив завтрак, он кивнул Годлину, который безсуеты поднялся следом. Подъехавшие автомобили уже замерли у дома, ожидаяхозяина и начальника охраны. Когда кавалькада машин скрылась за поворотом,Абуладзе вышел на террасу. Рядом стояла Рита, глядя на море. Услышав шаги, онаповернула голову.

— Скажите, — неожиданно спросила Рита, — вамнравится ваша работа?

— В каком смысле? — не понял Абуладзе.

— Ну, вам нравится следить за всеми, все высматривать,проверять, уличать?

— Боюсь, сударыня, что вы ошиблись, — сказалАбуладзе, он любил использовать именно это русское слово «сударыня»применительно к женщинам, — я никогда никого не уличал и ни за кем неследил. На прежней своей работе я лишь анализировал возможные действия нашихпротивников. А сюда я приехал, чтобы по возможности помочь вашему СашеМошерскому предотвратить любые попытки покушения на вашего супруга.

— Почему «моему»? — нервно спросила она.

— Я имел в виду начальника охраны вашего мужа, —поправился Абуладзе.

— Моему мужу что-то угрожает? — спросила Рита.

— Вы же наверняка знаете про письма, которые ему иногдаприходят.

— Ах, это… — На ней было темно-коричневое короткоеплатье с открытыми плечами. — Такие письма получают все богатые люди. Это,по-моему, нормально. Если у вас много денег, а у других их мало или совсем нет,то вас должны ненавидеть. Вы разве не считаете это естественным?

— Нет, не считаю, — ответил Абуладзе. —Просто так получилось в нашей стране, что все перевернуто с ног на голову. Вовсех нормальных странах богатые люди — это самые умные, самые толковые, самыеодаренные люди, получающие деньги за свой труд, талант, за свое умение. А внашей стране это в основном воры, проходимцы, мошенники, которые умудрились внужный момент и в нужном месте успеть залезть государству в карман. И люди этоподсознательно чувствуют. Поэтому в других странах богатых уважают, а внашей… — он хотел сказать ненавидят, но, подумав, произнес другоеслово, — презирают.

— Вы говорите про Грузию, про свою страну?

— Моя страна Россия. Я гражданин России, хотя до сихпор считаю себя гражданином двух государств — Грузии и России. Но мои словамогут быть отнесены и к Грузии, и к России. И по-моему, даже к Литве.

— И с такими мыслями вы беретесь охранять моего мужа?

— Вы опять все перепутали. Я его не охраняю. Я всеголишь прогнозирую возможные опасности и ищу способы их избежать. Извините меня. —Он повернулся, возвращаясь в дом.

Решив пройти в библиотеку, он вошел в комнату и обнаружилсидевшего на диване Сашу Мошерского.

— А где Батуев? — спросил Абуладзе.

— В кабинете Ференсаса, что-то диктует Ольге, —пояснил Мошерский.

Абуладзе сел рядом с ним на диван. Мошерский покосился нанего, но ничего не сказал.