— Что надо купить? — крикнул я.

— Вспоминай… — отозвалась с кухни Вика.

— Картошка, зелень, помидоры… огурцы…

— Угадал. А теперь попробуй вспомнить, что ещё.

— Курицу? — брякнул я наугад.

— Я уже мясо размораживаю. Сделаю котлеты. Возьмирастительного масла, а то кончилось почти. Ну… понятно, что ещё.

— Ты водку будешь?

Иногда Вика может выпить и водки. Под настроение.

— Нет, наверное, — отозвалась она после секундного раздумья.— Возьми мне бутылку сухого вина. Или пива.

— Чего лучше?

— Всё равно. И побыстрее, ладно?

Да, нехорошо получилось. Вчера обсуждали, когда придутребята, что я начну готовить, пока Вика будет на работе. Потом я надел шлем,нырнул.

И забыл о разговоре, начисто забыл.

На улице было холодно. Скверненько, мокро, неуютно. Итемпература ещё плюсовая, и листья на деревьях остаются зелёными, нопронизывающая осенняя сырость уже поселилась в воздухе. Стоит лишь выйти —накидывается, вползает под свитер, заставляет ёжиться.

Вика меня без труда убедила, что по сравнению с гнилойпитерской погодой в Москве — почти тропики. Я и сам невысокого мнения о климатесеверной столицы. Вот только золотой пушкинской осени что-то не наблюдал за двагода после переезда.

Наверное, окончательно разладилась небесная канцелярия. Всёлето дожди, всю осень зябкая гадость. Скорей бы уж зима.

«Как тебе русская зима? Та, что с травой, ещё ничего, а воткогда со снегом…»

Помахивая пустым пакетом, я обогнул дом и нырнул в магазин.Так… картошка, помидоры… морковка… Или морковки не надо? Ладно, лишней небудет.

За овощами стояла маленькая очередь, нормальные люди как развозвращались с работы. Я пристроился в хвост, за хорошенькой, хоть и очкастойдевчонкой. Девчонка читала самоучитель по языку «Ада». Надо же. Может быть, и вглубину ходит. Подрабатывает грузчиком или почтальоном…

Знакомиться с девушками в реальном мире — нехорошо. Особеннопри наличии любимой жены. Это в виртуальности романчики простительны.

А ещё нелепо знакомиться в очереди за картошкой.

— Два лимона, — сказала девушка.

Я поймал себя на том, что изучаю её с любопытством. Ссовершенно неуместным. И что мне нравится её покупка. Она обязана была купитьдва ярко-жёлтых лимона, а не два кило грязненькой картошки и кочан капусты!Теперь можно представить её, сидящей в кресле, обязательно под торшером, пьющуючай с лимоном и читающую… нет, уже не справочник, а какой-нибудь хороший роман.Серьёзный, настоящий, а не беллетристику.

Или — как девушка нарезает лимон ломтиками, посыпает сахароми кофе, разливает в крошечные рюмочки коньяк и ждёт… кого-нибудь. Например —меня.

Размечтался…

— Слушаю?

Продавец посмотрел на меня. Забавный у нас в овощномпродавец, типичный интеллигент, ушедший в советские времена в торговлю — инашедший там себя.

— Два лимона, — мрачно сказал я.

Девочка всё не отходила, распихивая лимоны по карманамкуртки.

— Ещё? — Лимоны словно живые прыгнули на весы и перелетели вмой пакет.

— Три килограмма картофеля. Кило томатов.

Что со мной? Какого дьявола я назвал помидоры томатами? Ниразу в жизни не встречал такого ненормального!

— Из корнеплодов ещё что-нибудь брать будете? Изкрестоцветных, или из паслёновых?

Лицо продавца оставалось вежливым и добродушным.

— Пять баллов… — пробормотал я. — Ещё кило огурцов и всё.Спасибо.

Когда я рассчитался и отошёл от прилавка, девушки уже небыло.

Ну и правильно.

Раньше, встречая на улице интересное лицо, или простозабавную сценку, или даже такую мелочь, как пара лимонов, купленных в очередиза картошкой и капустой, я знал, что это останется со мной. У меня ведь былдом… большой многоквартирный дом. Пусть не в реальном мире, а в виртуальности.И в моей власти было поселить в него кого угодно.

Я пришёл бы домой, сказал компьютеру: «Вика, погружение»… Явспомнил бы лица и жесты, я додумал бы то, что мне неизвестно. Обставил быквартиру, в которой поселится эта девочка.

Глупо жалеть о прошлом. Тем более о захламлённой маленькойквартире, где в раковине неделями валялись грязные тарелки, в холодильнике изеды имелись заводские пельмени, бумажные сосиски и пиво, а рубашки в гардеробевыбирались по принципу наименьшей помятости…

Я и не жалею.

Растительное масло и водка продавались в одном отделе.Секунду я постоял, подозрительно изучая бутылки. «Кристалл» лучше, «Топаз»дешевле… Выбор я сделал просто — взял и то, и другое. Ребята тоже спиртногопритащат, но водки всё равно много не бывает.

Можно и возвращаться. Алгоритм пройден, программа завершена.

Return.

End.

Порой я замечаю, что всё, что надо сделать в настоящем,человеческом мире, я мысленно разбиваю на этапы, будто строки примитивнойпрограммы. Зато в глубине живу обычной, нормальной, человеческой жизнью. Простоживу.

Наверное, об этом стоит рассказать Вике. Это еёспециальность… её поле боя. Но я не рассказываю — стыдно.

Я вышел из магазина, глянул в небо. Серые тучи. Со дня надень снег пойдёт. Скорей бы уж… скорей. Ничего нет лучше плохой погоды, правбыл болгарский писатель.

А ведь это тоже — симптом. Явный и опасный. Я не хочувыходить из виртуальности. Не желаю появляться в человеческом мире. Здесьплохо. Здесь грязно и неуютно. Иногда здесь убивают.

Впрочем, уже не только здесь. Если верить Ёжику…

Падла… упокой, Господи, душу честного хакера…

Когда-то я мог улыбаться, встречая хакеров. Быть с ними наравных… и даже чуть выше. Ведь их было много, а нас — мало. И мы могли то, чтодля них оставалось недоступным.

Кончились те времена.

Даже в этом ничего страшного нет. Не я первый, чьиспособности стали ненужными для общества. Где вы сейчас, виртуозы линотипов;где вы, шорники; где мастера-стеклодувы? Ушли в прошлое, в детские книжки скартинками, в исторические фильмы и строчки энциклопедий.

От нас вообще ничего не осталось.

Но, наверное, я единственный из дайверов… бывших дайверов,кто заимел дип-психоз в самой тяжёлой форме. Настолько тяжёлой, что даже Викапока не замечает происходящего.