– И тут моя дочь и говорит: «Мы не можем применять в этойстране наши американские методы. Люди здесь от природы ленивые. Они просто немогут спешить». И тем не менее наш колледж достиг замечательных успехов. Тамтакие прекрасные учителя! Да, образование – великая вещь. Мы должны внедрятьнаши западные идеалы и добиться, чтобы Восток признал их. Моя дочь говорит…

Поезд нырнул в туннель. И заунывный голос стал не слышен.

Дальше за маленьким столиком сидел в полном одиночестве полковникАрбэтнот. Он не сводил глаз с затылка Мэри Дебенхэм. Теперь они сидели порознь.А ведь ничто не мешало им сидеть вместе. В чем же дело?

«Возможно, – подумал Пуаро, – на этом настояла МэриДебенхэм. Гувернантке приходится соблюдать осторожность. Ей нельзя пренебрегатьприличиями. Девушке, которая должна зарабатывать себе на жизнь, приходится бытьблагоразумной».

Он перевел взгляд на столики по другую сторону вагона. Вдальнем конце, у самой стены, сидела немолодая женщина, одетая в черное, скрупным невыразительным лицом. «Немка или шведка, – подумал он. – По всейвероятности, та самая немка-горничная».

За следующим столиком мужчина и женщина оживленноразговаривали, наклонясь друг к другу. Несмотря на свободный твидовый костюманглийского покроя, мужчина был явно не англичанин. И хотя Пуаро видел еготолько сзади, форма и посадка головы выдавали его континентальноепроисхождение. Рослый мужчина, хорошо сложенный. Внезапно он повернул голову, иПуаро увидел его профиль. Очень красивый мужчина лет тридцати, с большимирусыми усами.

Женщина, сидевшая напротив, казалась совсем юной – летдвадцати, не больше. Одета она была в облегающий черный костюм, белуюанглийскую блузку; сдвинутая набок элегантная черная шляпка лишь чудомдержалась на ее голове. Она была красива экзотической, непривычной красотой –матово-бледная кожа, огромные карие глаза, иссиня-черные волосы. Она куриласигарету в длиннющем мундштуке. Ногти на выхоленных руках были кроваво-красногоцвета. Всего одно кольцо – большой изумруд, оправленный в платину, сверкал наее пальце. Ее поведение свидетельствовало о кокетливом характере.

– Elle est jolie et chie,[10] – пробормотал Пуаро. – Муж ижена, я угадал?

Мсье Бук кивнул.

– Кажется, они из венгерского посольства, – сказал он. –Красивая пара!

Кроме Пуаро, только Маккуин и его хозяин мистер Рэтчетт ещене кончили обедать. Последний сидел напротив Пуаро, и тот еще раз пригляделся кэтому неприятному лицу, отметил обманчивое добродушие черт и злое выражениекрошечных глазок. Мсье Бук, очевидно, заметил, как переменилось лицо его друга.

– Это вы на хищника смотрите? – спросил он. Пуаро кивнул.

Тут Пуаро принесли кофе, и мсье Бук встал. Он приступил кобеду несколько раньше и поэтому давно с ним расправился.

– Я иду к себе, – сказал он. – Приходите сразу после обедапоболтать.

– С удовольствием.

Пуаро не спеша выпил кофе и заказал ликер. Официант обходилстолики – получал деньги по счету и складывал в коробочку. По вагону-ресторануразносился жалобный голос пожилой американки:

– Дочь мне говорит: «Приобрети книжку талонов на питание – ине будешь знать никаких забот». Как бы не так – никаких забот! А им, выходит,десять процентов чаевых надо давать да за минеральную воду платить – и вода ещекакая-то подозрительная. Ни эвианской минеральной, ни виши у них нет – как этопонимать?

– Они должны… э-э… как это по-английски… должны даватьместная вода, – объяснила дама с овечьим лицом.

– Да, а я все равно этого не пойму. – Американка сотвращением посмотрела на лежащую перед ней кучку мелочи. – Вы посмотрите, чегоон мне надавал! Это динары или нет? Какой-то у них сомнительный вид. Моя дочьговорит…

Мисс Дебенхэм отодвинула стул и, кивнув соседкам по столу,удалилась. Полковник Арбэтнот поднялся и вышел вслед за ней. За ним, собравпрезренные динары, двинулась американка, а за ней дама с овечьим лицом. Венгрыушли еще раньше, и теперь в ресторане остались только Пуаро, Рэтчетт и Маккуин.Рэтчетт сказал что-то своему секретарю, после чего тот поднялся и пошел квыходу. Рэтчетт тоже встал, но, вместо того чтобы последовать за Маккуином,неожиданно опустился на стул напротив Пуаро.

– У вас не найдется спичек? – спросил он. Голос у него былтихий и немного гнусавый. – Моя фамилия Рэтчетт.

Пуаро слегка поклонился, полез в карман, вытащил коробок ивручил его собеседнику. Рэтчетт взял коробок, но прикуривать не стал.

– Если не ошибаюсь, – сказал он, – я имею честь говорить смистером Эркюлем Пуаро. Не так ли?

Пуаро снова поклонился:

– Совершенно верно, мсье.

Сыщик чувствовал, как сверлят его злобные глазкисобеседника, – тот, казалось, оценивает его, прежде чем снова заговорить.

– У меня на родине, – сказал он наконец, – мы привыкли братьбыка за рога. Мсье Пуаро, я хочу предложить вам одну работу.

Пуаро приподнял брови:

– Я весьма сузил круг своих клиентов, мсье. Теперь я берусьлишь за исключительные случаи.

– Я вполне вас понимаю. Но речь идет о больших деньгах, мсьеПуаро. – И повторил тихо и вкрадчиво: – Об очень больших деньгах.

Пуаро помолчал минуту-две, потом сказал:

– Какого рода работу вы хотите, чтобы я выполнил для вас,мистер… э… Рэтчетт?

– Мсье Пуаро, я богатый человек, даже очень богатый. А улюдей в моем положении бывают враги. У меня есть враг.

– Только один?

– Что вы хотите этим сказать? – взвился Рэтчетт.

– Мсье, мой опыт подсказывает, что, когда у человека, как высами сказали, могут быть враги, одним врагом дело не ограничивается.

Ответ Пуаро как будто успокоил Рэтчетта.

– Я понимаю, что вы имели в виду, – сказал он. – Враг иливраги – не это суть важно. Важно оградить меня от них и обеспечить моюбезопасность.

– Безопасность?

– Моя жизнь в опасности, мсье Пуаро. Должен вам сказать, чтоя умею за себя постоять. – И он вытянул из кармана пиджака небольшой пистолет.– Я не дурак, и меня не захватишь врасплох, – продолжал он угрюмо. – Однако,мне думается, в таком случае имеет смысл подстраховаться. Я считаю, что выименно тот человек, который мне нужен. И денег я не пожалею. Учтите, большихденег.