в саду. Потом учился; сейчас 8.30, читаю. Сегодня к ним не пойду — неудобно. Ах, Оля, будь молода! <…>

20 февраля (7 февраля).

Среда. Пришел из гимназии, гулял, «Ея» не видел. После обеда сел играть, проиграл только час, только начал переходить к Баху, как эта… дриндулетка прикатила с треском и потребовала меня печатать… ну, ничего. Опять пошел и пропечатал полтора часа, до 7 часов. Но какое ощущение я испытывал: оборванное вдохновение, желчь, обиду за Олечку, злобу и ненависть к дриндулетке… О, я им покажу всем за Олю и за себя!! Сейчас у меня Фифайкин и — гвалт на весь дом! Ур-ра, гивалт [караул], гетть! Оля, Оля…

21 февраля (8 февраля).

Четверг. М<ама> скандалит целый день из-за службы. Упрекнула меня в том, «что, мол, мать не обязана для тебя служить» <…> говорит уже против хождения к Оле. (К Олечке ходил, но не остался, т.к. у ней были гости). Ужас, и это нельзя: Боже! Боже! Сейчас: «Ты пишешь глупости!» <…> Завтра к Олечке. Единственная отрада.

22 февраля (9 февраля).

Пятница. Боже мой! Как я счастлив. С 2 до 6 я с ней вместе гулял, брал урок. В саду мы играли, шутили, и она меня несколько раз спросила, что пишу в дневники? Я не сказал. Вообще, поговорил с ней задушевно. Милая, дорогая… С Сережкой катался с горы. В гимназии дежурил, будь они все… Сейчас буду писать на машинке завещание… Оля, Ольга Ивановна…

23 февраля (10 февраля).

Суббота. Купил какао… «оторвал». Читал, после обеда играл на рояле, на меня находит такое вдохновение. Ах, музыка, что ты можешь сделать с сердцем человека (?) Потом бегал к ней за «Парсифалем», забыл спросить про завтрашний сад. Оля, Оля, ты меня надрываешь… Она смотрит ласково, ласково, когда отворила дверь и осветила меня улыбкой! Боже, почему я не старше и не красивее?! <…>

24 февраля (11 февраля).

Воскресенье. Утром с ней гулял… Все время ласкова. После завтрака составлял каталог и бегал за Верой. За завтраком была история со мной из-за того, что я слопал свой хлеб… Да ну их… До обеда все время возился с книгами. А Миша ведь уехал! Жаль! После обеда учил латынь и ходил «туда».

Она пошла укачивать Сережку и на меня так ласково, ласково посмотрела и тихо сказала: «Мы с вами еще поиграем». И вдруг бух! вваливаются гости (черт их дери!), и мне приходится уходить. Боже, милая Оля, я с ума сойду. Я ужасно голоден.

25 февраля (12 февраля).

Понедельник. Целый день прошел в моем «избиении»: сначала после гимназии из-за моего «грубого ответа», потом из-за прожженных штанов. <…> Вечером не мог играть на рояле.

После 8 часов я отнес деньги Олечке, которая меня встретила улыбнувшись глазами, и бегу за записью уроков, но обратно не попадаю, т.к. остановлен из-за подштанников… Бедная Лёлик, опять меня не дождется. Завтра хочу с ней поговорить, выплеснуться. <…> Милая Оля, милая…

26 февраля (13 февраля).

Вторник. Что-то 13-го будет? Чертова дюжина. Целый день писал сочинение. После обеда был у Лёлика. <…> Дала мне сделать 12 программок.

27 февраля (14 февраля).

Среда. Умер Трубецкой — бедный человек. Пришел рано, до трех писал на машинке; гулял до 4.30, потом до 6 часов писал программки. Написал 8 штук.

После обеда до 8.30 на рояле. Потом был у милой Ольги Ивановны, отнес ей программки. Долго с ней говорили по душам… Она мне очень, по-видимому, сочувствует, с интересом со мной разговаривает и серьезно на меня смотрит… Она была на репетиции. Хочет мне устроить публичный экзамен. Говорил с ней до 9.30. Милая, дорогая…

28 февраля (15 февраля).

Четверг. Целый день писал программки. Одну смачно разрисовал для моей Олечки. Сегодня ей, бедной, чуть голову не раздавили в трамвае. Бедняжка! После игры был у нея, но не удалось поговорить по душе.

14 марта (1 марта).

Четверг. У Оли был только полчаса… мимолетно. Ничего нового. Утром с ней гулял, говорил по душе. (Тоже, ведь это с первым человеком, я говорил так). Люблю ее горячо, страстно, всю… Вечером был на «Иоанне Лейденском» и тосковал по Олечке, дорогой, милой Олечке.

19 марта (6 марта).

Вторник. Странная Олечка! Не пойму ее никак. Так она на меня странно, испытующе, именно испытующе смотрит, что прямо иногда еле-еле сдерживаю свои порывы. Была у нас, и я счастлив, что за один этот вечер она увидела проявление нашего дома, понемножку! Надо будет ее спросить об этом. Ах, любовь, ты доводишь иногда до иступления! Читаю: «История детской души», делаю записки на память и потом дам ей прочесть: пусть узнает меня понемножку.

24 марта (11 марта).

Воскресенье. Опять она была у нас с малышом, торопилась как на пожар: что, мол, «Женя должен учиться». А Жене об учении и думать невозможно! У меня такая страсть развивается… и чем дальше, тем хуже! После обеда был у ней. Опять не удалось поговорить в этом отношении! Оля! Милая, дорогая, Оля!

25 марта (12 марта).

Понедельник. Вечером, после целого дня учения и труда, был у моей мышеньки милой! Играли на двух роялях. Она несколько раз подходила ко мне: первый раз облокотилась на мое плечо, потом обняла меня за шею, потом взяла незаметно меня под руку, потом, наконец, обняла мою голову и крепко, крепко стиснула и прижала к себе… и при этом так нежно смотрит! Можно себе представить, что со мной творилось?! А вдруг она хитрит, желая «победить»?

28 марта (15 марта).

Четверг. Ну, и выразить я не могу все мои ощущения и огни! Был у нея вечером, играли с ней… потом она подсела ко мне и начала, как всегда, трепать меня по щеке и шее. На этот раз как-то особенно настойчиво прижала свою ладонь к моим губам; я не выдержал и поцеловал, сам смертельно испугался! Она, ничего… Только смотрит на меня своими милыми глазками. Говорили о завтрашнем «Парсифале». Я сказал, что из-за кашля не попаду; [она]: «Ну, это будет нехорошо».

29 марта (16 марта).

Пятница. Ну, были на «Парсифале». Я не дерзаю описывать Его! Но опишу лишь то, что касается Ольги!

Первое действие она сидела вдали от нас. Ко второму перешла ко мне — со мной рядом! Она несколько раз наклонялась к моему уху и касалась его своими пышными волосами…